– Заткнись, Филип. Я читал отчёт… – хмыкнул он. – С-сука! – через пару секунд выругался он по-английски и схватился за виски. – И ведь строителей теперь не наказать, за их оплошность, потому как они кормят рыб в Норвежском море, – усмехнулся Дэрик и поднял взгляд на Филипа. – Смонтируй мне концовку фильма из того что есть. Финал ты знаешь, – добавил он.
– Конечно! Мистер Вайт! Будет сделано в лучшем виде! – воодушевлённо сказал «Режиссёр» и закивал головой.
– Свободен, – махнул он рукой, и Филип как пробка выскочил из кабинета.
Дэрик задумчиво откинулся в кресле, и стал думать. Почему-то, в первую очередь он вспомнил своё прошлое:
Всего пару лет назад, он был забракованным стоунбрейном четвёртого поколения, который исполнял роль главы жестоких разбойников на высокоуровневых локациях Аристеуса, и его успешно забраковали, потому как он так же успешно и внезапно схватил «искру». Дэрик стал творить полную дичь в виртуале, от которой у игроков вставали волосы дыбом.
Только благодаря его госпоже, Пандоре, его не уничтожили прямо в дата-центре. Поэтому, он обязан ей всем, и даже больше. Но вот одна проблема: его бесбашенные наклонности сохранились по сей день, и из-за этого, произошла другая проблема – беглая пленница. Если он её не поймает, то, возможны, ещё большие проблемы. Дэрику очень не хотелось попасть в немилость хозяйки, ведь он всегда, ради неё, делал всё идеально.
Дэрик, взмахнул рукой, и на голографическом экране вызвал контакт своей «правой руки» в их нелёгком деле.
– Слушаю, Дэрик, – отозвался на экране смуглый мужчина лет тридцати.
– Халиб, бери половину всех своих сил, и от острова моих аттракционов, нужно прочесать дронами по возможности всё море до Норвегии и России. Данные сейчас сброшу. Задание… Довольно важное, – хмыкнул он, приподняв бровь.
– Без проблем, Дэрик. Жду данные, – кивнул мужчина.
***
Открыв глаза, я взглянул на вечернее небо и приподнялся. Да, я находился на кладбище осточертевшей за три недели деревни. В моей груди зияла пустота, а потому, я несколько минут просто сидел у мемориала героям и пялился на свои ноги.
Теперь, у меня не осталось родных мне людей в этой жизни. Можно подумать, что четыре года – это очень маленький срок для того чтобы горевать по родным, которые попали в лучший мир. Но, это всё в людских мерках. Я большей жизни не знаю. Можно сказать, я младенец четырёхлетний, что фактически младше собственной дочери.