Женю как ток поразил, хотя она и забыла, как он бьет. Зато она вспомнила свои детские рассуждения на скамейке, что умирала с морковным закатом.
– Не знаю… но неужели вы не хотите остановиться. Неужели…
– Знаешь… – перебил ее мужичок и как-то небрежно посмотрел куда-то в самый конец зала, в то место, от одной мысли от которого хотелось вновь отдирать заусенцы. – А ведь она рассказала тебе не все…
– Не все? – удивилась Женя и даже как-то выпрямилась и выпрямила поехавшие наушники.
Вдруг мужчина молча выполнил жест рукой, подзывая ее к себе.
Женя было хотела открыть рот, но он резко высвободил воздух из легких:
– Тшшш, – подул он на длинный палец, точно собирался сказать ей какой-то секрет, о котором другие (все в зале, включая ту самую) не должны знать.
Женя послушно кивнула, точно получив приказ от единственного того, от кого она была готова принимать приказы, и, стараясь не скрипеть досками и коленями, подошла к мужичку.
Он все также загадочно и молчаливо указал живыми глазами и мимикой-навигатором на соседнюю табуретку – бери и садись.
Женя еще раз кивнула, показав, что приняла, и, тихо взяв табуретку, пододвинула ее к табуретке с голосом и с нескрываемой гордостью села рядом. Теперь и сама почувствовала себя как на обложке. Вся в свете и возле того, кто в свете.
– Подумать только сижу рядом с ним, а теперь еще и тайну от него узнаю, я обязательно сохраню ее! – посмотрела на морковный портфель за кулисами. – Представляешь! – асфальт перед полынью уже начал плавиться.
Человек с голосом огляделся, точно проверяя, что вокруг нет никого лишнего, и, наконец, убедившись, что никто точно не сможет их подслушать, демонстративно наклонился к Жене, позвав ее указательно-музыкальным пальцем.
Женя, отвечая зову пальца, наклонилась в ответ, хотя и сама не понимала зачем. На ее ушах все равно наушники. «А какая разница!» – еще немного приблизилась тем ухом, которое было ближе.
Тот тоже немного подвинулся и, наконец, совсем тихо, едва шевеля губами, произнес:
– Нет никакого «музыкального посмертия».
– Что? – чуть в голос не озвучила Женя. – А как же…
– Тшш! – запретительный воздух в запретительный палец.
Женя виновато замолчала, показав, как невидимой молнией застегивает видимый рот.
– Я пою, просто потому что хочу петь.
– Правда? – шепотом спросила Женя, глядя в его карие глаза.