– Позвольте, почему? – возмутилась я, чувствуя, как летит к пяткам душа.
Франц вращал глазами и вертел головой, кажется, мало что понимая.
– По подозрению в убийстве господина Камышина.
– В убийстве? Какая чушь! Что вы такое говорите?
– Was ist denn hier los?5 – вопросил Франц.
– Вы также следуйте за мной, – сказал ему чин.
У меня подкосились ноги. Да, я подозревала, что эта часть плана – наихудшая.
– Вы – Елена Даниловна Тихменева? – спросил следователь, тот самый, что задержал меня в парадной у квартиры.
– Да, – подтвердила я, подавив желание добавить, что об этом он меня уже спрашивал.
Меня била мелкая дрожь, словно возвращалась недавняя лихорадка. То ли в комнате, где я сидела напротив следователя, было холодно, то ли мёрзло всё внутри.
– Ваше звание? – продолжил следователь.
– Девица, – сообщила я и, подумав, добавила: – Сирота, дочь обер-офицера Тихменева Данилы Гавриловича.
– Так и запишем, хорошо-с. Бываете, разумеется, на исповеди. Состояли ли под следствием и судом?
– Нет.
Секретарь в углу усиленно скрипел пером, время от времени бросая короткие взгляды из-под круглых очков.
– Замечательно-с, – продолжил следователь. – Должен вас предупредить, что чистосердечное признание и раскаяние смягчают вину преступника и, следовательно, степень наказания.
– Мне не в чем признаваться и раскаиваться, я ни в чём не виновата.
– Но факты и улики говорят об обратном.
– Я ничего такого не совершала…
– Первого ноября сего года, в воскресенье, – монотонно начал следователь, глядя на меня из-за кипы бумаг, что заполонили его стол, – вы прибыли в Петербург и поехали на квартиру номер шесть в доме Яковлева на углу Садовой и Гороховой. Там вы встретились с господином Камышиным, которого и убили по неясным причинам.
– Я не знаю никакого господина Камышина…
– Что в таком случае вы делали в его квартире?
– В его квартире?
– Да, в той самой квартире, которую вы посетили вчера.
Несомненно, последняя часть моего вчерашнего плана была не просто наихудшей, но и наисквернейшей.
– Я приехала к певице, мадам Жармо, – пробормотала я.
– Но в этом доме не живёт никакая мадам Жармо.
– Не живёт, я перепутала адрес. Или Жармо бессовестно дала неверный.
– Хорошо-с, но неубедительно. Значит, вы отрицаете, что были на квартире погибшего первого ноября.
– Отрицаю, – кивнула я, уже догадываясь, что последует дальше.