При царе Горохе. Истории о гениях, злодеях и эпохах, которые они изменили - страница 7

».

Леонтий Беннигсен. Активный участник заговора.

Генрих Антон Дахлинг

Неизвестно, преувеличивает ли Беннигсен, говоря, что весь Петербург знал о готовящемся перевороте, но то, что никто из присутствующих на ужине у Талызина не выдал тайны, – это абсолютно точно.

Кабинет Павла в Михайловском замке представлял из себя длинную комнату, в которую входили через большую дверь. Стены замка были достаточно толстыми и вмещали в себя потайные лестницы. Такая как раз вела из кабинета Павла в апартаменты его возлюбленной Анны Петровны Лопухиной, в замужестве княгини Гагариной; также лестница шла и в комнату камердинера графа Кутайсова. На противоположном конце кабинета находилась другая дверь, ведущая в спальню императора, и рядом с ней камин. Из спальни же императора Павла была дверь в спальню императрицы Марии Федоровны, но которую сам Павел совсем недавно приказал наглухо забить досками.

А меж тем волнение самого Павла в последние дни перед кончиной возрастало все больше и больше. Он как будто что-то чувствовал, и вот однажды завел с Петром Алексеевичем Паленом такой разговор:

– Вы были в Петербурге в 1762 году? – спрашивает Павел Палена.

– Да, Государь, был, – отвечает Пален.

– Что вы тогда делали и какое участие имели в том, что происходило в то время?

– Как субалтерн-офицер, – говорил Пален, – я на коне в рядах полка, в котором служил, был только свидетелем и не действовал.

Император взглянул на него недоверчиво:

– И теперь замышляют то же самое, что было в 1762 году.

На что Пален выдал Павлу Петровичу:

– Знаю, Государь, я сам в числе заговорщиков.

Павел несколько опешил:

– Как, и ты в заговоре против меня?

Пален не задержался с ответом:

– Да, чтобы следить за всем и зная все, иметь возможность предупредить замыслы ваших врагов и охранять вас.

Когда именно проходил этот разговор, – за неделю или две перед кончиной императора, – неизвестно. Но Пален решил сыграть на опережение и отвести от себя подозрения мнительного императора. А меж тем Пален был не просто заговорщиком, он был главным из них. Наставала пора действовать.

У заговорщиков все уже было готово, однако они почему-то не торопились приводить свой план в исполнение. Вероятно, было страшно претворять в жизнь столь сложное, трудное и опасное дело. Решительности им прибавил сам Павел. Ходили слухи, как пишет Адам Чарторыйский, что Павел вызвал в Петербург графа Алексея Аракчеева и президента Коллегии иностранных дел Федора Ростопчина, на чью преданность Павел мог всецело положиться. Теперь медлить было нельзя.