Так мы и веселись весь вечер допоздна, пока не наелись до отвала, и я не наплясалась вдоволь, что аж ноги гудели. Марфа как водится, захрапела возле печки, а мама сказала, что выйдет во двор подышать свежим воздухом. Она снова сделалась очень грустной и глаза у неё были какие-то не такие.
Наверное, устала за сегодня, с рассвета ведь на ногах.
Мама неожиданно обняла меня.
– Где медальон, который я дала тебе утром?! – нервно спросила она.
– Вот он.
Я вынула из кармана в своём платье, медальон янтарного цвета.
Мама одела его на меня, и посмотрела очень странным взглядом.
– Никогда не снимай его! Пусть он напоминает тебе обо мне!
Я поклонилась маме и ушла в свой угол терема, где была моя зона покоя. Аккуратно сняв и убрав свои подарки, в сундук. Не успев коснуться лицом подушки, тут же уснула.
* * *
Месяц высоко горел в небе, когда Катерина, вышла из избушки прикрыв волосы белым платком. Её длинное платье лавандового цвета, слегка колыхалось от лёгкого осеннего ветерка. Она пошла в сторону леса, босиком по сырой траве и холодному мху. Мимо спящих зверей и столетних деревьев. Только совы и филины с интересом подсматривали за ней. Так она шла, мимо капища, у которого ещё стояли цветы, после утреннего обряда. Шла мимо самого старого дуба, пока не приблизилась к речки Ведка, где она журчала громко и буйно бежала. Катерина сняла свой платок и по каменистому берегу, вошла одетая в воду… Она заходила всё глубже и глубже, пока прохладные и стремительные потоки реки, накрыли её с головой…
* * *
– О Боги, боги!! Помилуйте!! Зачем она туда пошла! Горе какое!
Марфа рыдала, склонившись возле тела мамы, лежавшего на каких-то тряпках прямо на земле, у нас во дворе.
Местные рыбаки заметили её, запутавшись в сетях, и принесли к нам раннем утром, следующего дня. Мы даже не успели заметить, что она пропала.
– Утопленница. – сказал мужчина, сняв свой головной убор.
Марфа начала громко причитать.
– Бедная Катерина! Бедная душенька твоя!
Я стояла на калитки нашего дома, не в силах не заговорить, не пошевелиться.
Марфа склонилась над мамой и обняв снова залилась слезами.
– Мы поможем с крадой[5] – сказал старенький мужичок. – Подготовь погребальное платье, и вещи. В избу нельзя заносить.
Они подняли маму и понесли её в капище.
– Милана! Не подходи, не смотри! – крикнула Марфа.