– И я захотела спать. Похоже, слишком много съела. – Теперь зевала и мать Чуи.
– Но мы даже не начали обсуждать фестиваль! Времени совсем мало.
Женщина была уже у двери. Мать Чуи поднялась и, не отвечая на замечание госпожи Со, пошла проводить гостью. Оставаться дольше было бы некрасиво, и госпожа Со обиженно отправилась следом.
Хозяйка дома вместе с ними дождалась лифта.
Когда гостьи зашли в лифт, и двери уже закрывались, она поспешно проговорила:
– Пятницу перед нашей поездкой тоже оставьте свободной.
Госпоже Со пришлось нажать кнопку, чтобы придержать дверь.
– Зачем?
– Пройдемся по магазинам.
– Не думаю, что смогу отпроситься с работы в пятницу. Наш менеджер….
Мать Чуи перебила, не дав договорить:
– Не хочу ничего слышать о твоей так называемой работе. Почему ты ее не бросаешь? Жалкие гроши, которые тебе платят, не стоят того, чтобы каждый вечер оставлять сына одного дома.
Госпожа Со не дослушала окончания фразы. На словах «жалкие гроши» кровь отлила от ее лица, и она отпустила кнопку. Двери лифта закрылись. «Жалкие гроши? Что она себе позволяет?!» Ее глаза сузились и превратились в маленькие щелочки.
Лифт прибыл на первый этаж, и женщины вышли из дома. Их встретила липкая, удушающая жара.
Квартира семьи Чхэён находилась в соседнем здании, так что спутница госпожи Со сразу же попрощалась:
– Скоро увидимся.
– Да-да, отдохни хорошенько, – ответила госпожа Со, мысленно съязвив: «Жду не дождусь».
Мать Чхэён улыбнулась и направилась к своему дому.
Госпожа Со пошла к железной дороге. Здания в жилом комплексе различались метражом квартир. Многоэтажка с самыми большими квартирами, в которой жила семья Чуи, располагалась в центре комплекса, и чем дальше от нее находились другие здания, тем скромнее в них было жилье. Квартира госпожи Со, в два с лишним раза уступавшая в размере той, откуда она только что вышла, находилась в ближайшем к железнодорожным путям доме. Хозяйка находила утешение в том, что никакая другая многоэтажка не закрывает вид и днем в квартире всегда очень солнечно.
Дома она первым делом заглянула в комнату сына, и хотя окно в комнате было распахнуто, в нос ей ударил терпкий запах травы. Как только она вошла, домашний кролик, питомец Анбина, забился поглубже в клетку. Госпожа Со поморщилась. Кролик жил у них больше года, но она так и не смогла его полюбить. Она терпела его только потому, что домашнего питомца обожал сын. Видя, как он ходит за кроликом по пятам – «Тхобин, Тхобин, иди сюда» – госпожа Со испытывала смешанное чувство жалости, досады и раздражения.