– Я здесь по приглашению, – ничуть не смутившись ответил юноша.
– Простите, коллеги, я забыла познакомить вас с новыми правилами, – виновато затараторила секретарша, и принялась раздавать присутствующим листочки с текстом. – Теперь на защите имеют право присутствовать все желающие.
– Как, все? Даже студенты?! – взъярился толстый.
– Да, да, такие времена! – тоном древнего мудреца изрек председатель.
– Простите, а что вы имели ввиду? – поинтересовался диссертант у юноши.
– Думаю речь идет о моральных принципах новой религии, правильно я вас понимаю? – обратился знаток Гегеля к незваному гостю, подтвердившему его догадку легким кивком головы.
– Ну, здесь все очень просто: никаких догматов и никаких норм.
– Серж, вы доведете меня до инфаркта!
– Вы опять меня неправильно поняли, Регина Карловна. Нормы, конечно же нужны и важны, но только в религиозной парадигме прошлого. В религии Абсолютного Человека они утрачивают свою регуляторную функцию. Посудите сами: зачем атлету, свободно пробегающему стометровку на своих двоих, деревянные костыли? Всестороннее научное знание возводит человека на такую высоту, что все позывы к аморальному поведению просто не могут возникнуть в его сознании.
– Ну, всякое бывает, – хохотнул лысый, лукаво подмигнув секретарше.
– Бывает. Но как известно, исключения только подтверждают правило: процесс эволюции сознания необратим. И это также верно, как и то, что никто из здесь присутствующих не закончит свою жизнь под забором.
– Как верно, как замечательно сказано! Когда построите храм Абсолютному Человеку, Серж, я стану первой его прихожанкой!
– Да вы не скромничайте, Регина Карловна! Уж лучше сразу – в иконостас, – 'по-ленински махнул рукой толстый в сторону экрана с презентацией.
Женщина-богомол передернула плечами, будто увидела огромную скользкую жабу, и демонстративно отвернулась от разнуздавшегося фигляра.
– Коллеги, если вопросов больше нет, то, может быть, начнем процедуру голосования? – жалобно пролепетала секретарь.
– Я – за! – резко выкрикнул толстый. – Работа добротная, тема – актуальная, да и сам профессор одобрил. Я ведь прав, Фома Лукич?
– М-да, пожалуй, – с рассеянной улыбкой подтвердил председатель.
– Если вы не против, коллеги, я бы хотел… – прогнусавил было Ипполит Марленович, но услышав зловещёе шипение со стороны толстого, растерянно забормотал: