− Слышал. Но в какую? Почему не написано?
− Это уже не к нам вопросы. Тогда не сообщали, куда и зачем перевозят пациентов.
− Андрей, − переключился Василий на Подгорного, − мы можем это узнать?
Подгорный пожал плечами.
− Спецлечебницами заведовал комитет. Будет непросто и небыстро.
Василий нахмурился, выказывая разочарование.
− И ещё, − продолжал задавать вопросы Куприянов главврачу, − лечащий врач Захаров, он ещё работает?
− Николай Иванович? Нет. Он уже лет десять как на пенсии. Но в полном здравии. Сейчас.
Тимур Александрович снял трубку телефона и набрал номер.
− Анна Львовна, − сказал он через пару секунд, − адрес и телефон Захарова найдите, пожалуйста, и принесите ко мне.
Через пять минут перед Куприяновым лежал листок с адресом и стационарным телефоном врача.
− Только знаете что, − предупредил Кацай, − когда будете звонить, не говорите, что вы из полиции. Придумайте что-нибудь.
− А что, у него проблемы с законом?
− Нет. У него нет. У его сына были. Его застрелили при задержании. Случайность, но попробуй объясни это отцу.
− Спасибо, что предупредили, − поблагодарил Куприянов, − будем шифроваться.
− Попробуйте старика расположить к себе, − добавил Кацай. – Характер у Николая Ивановича не подарок. Но контакт нужен. Он может вспомнить то, чего нет в документах. Например того, кто забирал Гербера. Тогда легче будет найти эту спецлечебницу.
Николай Иванович жил в Подмосковье в маленькой дачной деревушке. Посреди участка стоял одноэтажный домик довольно старой постройки, но выглядел аккуратным, отремонтированным. Василий сразу по обстановке во дворе понял, что пенсионер одинок. Территория была неухожена. Даже дорожка, ведущая к дому, густо завалена облетевшей листвой.
Николай Иванович шёл впереди гостей по усыпанной жёлто-бордовым серпантином дорожке шаркающей походкой, словно ледокол, разгоняя по сторонам отслужившую листву. Он остановился перед входом на крохотную веранду и жестом предложил гостям пройти в дом первыми.
− Вы меня извините, − закрыв за собой входную дверь, произнёс Николай Иванович, − ничего не предлагаю. Сил нет. С утра давление скачет. Осень, противная осень. Да и жизнь не лучше. Присаживайтесь, − указал хозяин на видавшие виды венские стулья у стола.
Сам Захаров опустился в кресло, накрытое тяжёлым шерстяным пледом.