Его тревожила её замкнутость, он засомневался в себе, и наконец спросил напрямую, не разлюбила ли его, она же вновь молчала. С решительностью в голосе он настойчиво говорил ей, что они должны быть всю жизнь вместе, и только её он видит своей женой, и больше никто ему не нужен. Она молчала. А когда холодный рассвет забрезжил за стёклами общежитского подъезда, она отвернулась, сделав движение уходить, и как бы через плечо, будто через силу, сказала последнее и, как теперь стало ясно, самое главное, то, что всю ночь собиралась ему сказать: больше им не по пути. Навсегда.
Он смотрел ей вслед, подметил, как платок впился в тонкую фигуру, концы платка обеими руками стянула на себе, надеясь согреться. Замёрзла, подумал он. Сделал шаг вслед, протянул руку, но остановился. Он вспомнил её прощальные слова, и через ступеньку взбежал через лестничные пролёты на свой этаж. В комнате он нащупал выключатель, включил, чтобы оглядеться, и тут же выключил, во вспышке света увидел спящих, справа у стены на кровати лежал Богдан, он подхрапывал, это раздражало. С неприязнью он взглянул на полноватое тело в байковой пижаме, на красные губы. По вечерам они лоснятся от сочных кусков домашнего сала, их Богдан отправляет в рот вместе с кольцами репчатого лука, в комнате стоит запах лука, копчёностей, Богдан приглашает соседей широким жестом руки, он добродушен, он прост в обращении с людьми, этого не отнимешь, угощает домашними харчами, их с избытком привозит после выходных из родного села. Петя вспомнил Зою, она заступалась за Богдана, ему хотелось это забыть, лёг, не раздеваясь, на кровать.
Следующий день она пролежала, её звали к столу поесть, у неё не было аппетита. Не было сил на то, чтобы жить дальше.
Леночка Авдюшина присаживалась на край постели, гладила Зою по спине, плакала вместе с ней. Другие девочки тоже жалели её. Всем было без слов всё понятно, и помочь здесь ничем нельзя.
Под вечер в комнату принесли нажаренную на общей кухне картошку, в большой, только снятой с плиты, сковороде. Расселись за столом в центре комнаты, втягивали ноздрями вкусный аромат, глазами велели Леночке позвать Зою. Леночка притронулась к плечу, Зоя приподняла голову, взглянула красными от слёз глазами. Увидев лицо подруги, Леночка, чувствительная, с готовностью расплакалась, присела на корточки, и быстро ласково заговорила о чём-то хорошем, что будет непременно у Зои это самое «хорошее», только не сейчас, но будет, ведь она, Зоя, славная, чуткая, добрая, и для такого хорошего человека жизнь устроит всё самым лучшим образом. Потом Леночка стала говорить о вкусной жареной картошке, надо обязательно её поесть, и снова плакала, когда услышала голос Зои, она сказала «спасибо», к столу не пошла.