А когда силы спустя день, а может и два, или три дня, к ней вернулись, то не вернулось счастье. До того, как сказать Пете о своём окончательном решении, она жила надеждой, что-то изменится. Надежда заменяла счастье. Но вот теперь… Нет надежды. Ничего не изменится, понимание этого казнит.
Она шла по городу, по институтским коридорам, снова по городу, снова по коридорам, ей против воли казалось, он впереди, он сзади. Она заставляла себя до ночи сидеть над книгами до тех пор, пока сон не овладевал ею, и она ложилась на кровать.
Так продолжалось долго. Месяц, другой, третий… Всё, что могло быть радостного в жизни, молодёжные встречи в клубе, танцевальные вечера, концерты, поездки на природу с однокурсниками, интересные фильмы в кинотеатрах, театральные премьеры – всё шло мимо. Она жила в себе и в книгах, в учёбе, никуда, кроме института и общежития, не шли ноги.
– Хватит, пора меру знать, надо развеяться. Пошли на день рождения к моему брату, – сказала Аська, она пришла оживлённая, шумная, и сама закрыла учебник, который лежал перед Зоей на столе.
Аськиному брату Михаилу Павленко пришло в голову познакомить Зою со своим лучшим другом, единственным из друзей холостяком. Об этом Аська подруге не сказала, соблюдая тайну по договорённости с братом. Друг Михаила, напротив, был оповещён о смотринах».
Друга звали Алексей Арсентьевич Кавун, родом с Херсонщины, из зажиточной украинской семьи. Одарённый юноша, Алексей с детства пробовал писать иконы, вдохновлённый религиозным духом семьи, выучился играть на гармошке и балалайке. Три года, вплоть до семнадцати лет, он передвигался при помощи костылей из-за туберкулёза ноги.
Мать его, Людмила Андреевна Любомирская, по происхождению, как говорили, была полькой, очень красивой. Как это у нас любят приписать нечто эдакое, поговаривали, якобы из древнего аристократического рода, но утверждение было бездоказательным. Её ладная фигура в длинном суконном платье в талию, выразительные синие глаза, и весь милый облик, запали в душу молодому казаку Арсению Кавуну, гостившему в том селе у родственников. Приметив красавицу на воскресной службе в местной церкви, казак стал искать встреч. Когда народ шёл к обедне, да когда по окончании её на паперть вытекала толпа, Арсений уже стоял поблизости, вытянувшись как на плацу, горя надеждой уловить желанный его сердцу взгляд. В церкви же выбирал позицию поближе к своей избраннице, прямо на женской половине, слева, и стоял, не обращая внимания на условности. Ну и что с того, церковный устав нарушает, чай, не фарисеи мы. Так что уже очень скоро Людмила заметила хлопца с горячими глазами.