Таковы народные свидетельства бытия Павла Павловича Коровина, жизнь которого называли в газетных статьях «героической жизнью пламенного борца за светлые идеалы» .
Как в детстве истово Павел верил в Бога, так он поверил с присущей ему пылкостью в идею коммунизма, в Советскую власть, он считал всё, чему посвятил жизнь, святыней, и об этом, полагал, надо рассказать будущим поколениям. Однажды он принёс в дом печатную машинку, и с этого дня по вечерам сидел за рабочим столом возле зажжённой настольной лампы, погружённый в воспоминания. Клавиши под его пальцами выбивали на бумаге всё то, что желал он оставить на память. Он опасался, что когда-то будут иная молодость, иные люди, и им станут не нужны идеи дедов, они подвергнут насмешкам Павлову святыню. А значит, говорил он жене, долг гражданина Советской страны – запечатлеть на бумаге Правду о нашей жизни, и это нужно, чтобы никто никогда не посмел бросить камень в прошлое своей Родины. На расспросы Клавдии, какую именно Правду он считает главным доказательством неоспоримой святости коммунистических идеалов, он отвечал – такой правдой является жизнь каждого из нас, то, как мы шли и идём к достижению коммунистических идеалов.
– Ты хочешь писать мемуары? – догадалась наконец Клавдия.
Павел ответил:
– Называй, как хочешь, по-твоему – мемуары, а по-моему – это Правда. И она должна вдохновлять потомков.
«Член КПСС с марта 1917 года», – написал о себе в начале текста.
Сёстры были настолько похожи друг на друга, что на протяжении дальнейшей жизни их принимали за близнецов.
Очевидцы утверждали, что по мере взросления сестёр случались на городских улицах курьёзы:
«Здравствуйте, Зинаида Павловна, вас годы не берут, молодеете и молодеете». – «Вы ошиблись. Зинаида Павловна – это моя старшая сестра, а я – Зоя Павловна».
Если собрать о семье Коровиных отрывочные воспоминания соседей, да и просто неравнодушных горожан, то можно получить вполне художественного вида мозаичную летопись, и будет это звучать примерно так:
«Зина с первого дня появления в их доме сестры невзлюбила разлучницу. Зою она воспринимала как человека, который отнял часть родительской любви, она придумывала младшей сестре презрительные прозвища.
Когда Зине исполнилось тринадцать лет, папин товарищ по партии Николай Павлович Старостин принёс имениннице шоколадку. Четырёхлетняя Зоя смотрела через порог Зинаидиной комнаты, как старшая сестра разворачивает хрустящую бумажку. Зоя ни разу в жизни не ела шоколада, считавшегося в их семье непозволительной роскошью, да и достать его было не просто по тем временам. Зина скрутила дулю: «Пошла вон!»