Но вот однажды, услыхав разговор моего управляющего с приказчиком купца, поставляющего нам специи, я случайно глянула в проем дверей. И увидела там юношу-иудея, который поразил мой взор – не столько своею красотой, сколько какой-то нездешностью. Этот народ, в отличие от римлян, носит длинные хитоны, не оголяет рук и ног, и он тоже был во всем длинном и темном, с повязкой на густых вьющихся волосах. Он был очень хорош собой и стоял, как в раме, в световом проеме двери, выходящей в солнечный двор. Меня он не увидел, поговорив, ушел, а я спросила управляющего: почему иудей вошел в дом, ведь эти люди считают, что оскверняются домами римлян? Кто этот человек?
Так впервые увидела я Гамалиила, помощника отца Дементия. По сути, он и был тем, кто открыл мне первым истину о Господе Иисусе… привел в конце концов в общину… и теперь я – здесь.
Гай Луций внимательно слушал её, сложив на столе перед собою руки.
– Сколько тебе сейчас лет? Двадцать?
– Да. В секстилисе исполнилось двадцать.
– И община не нашла тебе доброго мужа? Или ты сама не хочешь снова замуж?
– Я хочу быть подле отца Дементия, – кротко сказала Юния. – Рядом с ним в моей душе покой и отрада.
– Тебя не обижают здесь?
– От чего такой вопрос? – изумилась Юния.
– Из опыта, – просто и спокойно разъяснил центурион. – Я всю жизнь обучал молодых солдат. Я вижу, кто чем дышит, к кому какой подход. Легион – не частокол из палок. Это живой организм, состоящий из живых людей. Там, где кто-то болен, строй окажется уязвимым… Почему святой и мудрый старец держит тебя – молодую и очень красивую – подле себя? Чего ты боишься? От чего ищешь защиту?
Она порозовела, опустила глаза. Долго молчала.
Потом едва слышно выдохнула:
– От себя…
***
Весь день Юния была молчаливой и задумчивой; занимаясь рукоделием, часто поднимала глаза к небу в проеме окна, словно ожидая от него каких-то ответов.
Когда центурион вернулся вечером из Торира, девушка не сразу заметила, что он подошел и, улыбаясь, смотрит на нее. Она вздрогнула, шитье скользнуло из ее рук. Девушка подхватила его и поднялась, немного смутившись.
– Отец Дементий принял лекарство и спит. А я сейчас приготовлю вам ужин.
– Не спеши, – сказал Гай Луций. – Я пока не голоден. В Торире тоже очень гостеприимная община. Я хочу немного побыть с тобой. Оказывается, я успел по тебе соскучиться.