Прежде чем приступить к написанию своей истории, я попыталась определить, на какой же стадии находятся отношения нашей парочки: легкого приключения или уже тягостного положения? По тому, с каким печальным выражением лица сидела наша Анна Сергеевна в ожидании своего Дмитрия Дмитриевича, я заключила, что отношения перешли уже во вторую стадию. Это облегчало мою задачу, поскольку еще более сближало наших героев с чеховскими. Само собой пришло на ум название: «Дама с собачкой с берегов Женевского озера», и я потихоньку взялась за работу. Однажды Дражен застал меня на месте преступления.
– Так, чем это ты тут занимаешься? Писательский зуд? – он заглянул мне через плечо.
– Да тут еще нечего смотреть, – я захлопнула блокнот.
Но от Дражена так легко не отделаешься. Он вырвал блокнот у меня из рук.
– Эге… Да ты про нашу парочку пишешь. Интересно, чего ты тут накропала…
По мере того, как он читал, его лицо приобретало все более язвительное выражение.
– Боже мой, ну нельзя же так… Что это за сентиментальщина. А фразочки… Сплошные избитости и банальности…
– Оставь, я знала, что тебе не понравится.
Я попыталась отнять у Дражена блокнот, но безуспешно.
– Нет, это сплошные романтические бредни. Послушай сама, что ты пишешь. – И начал читать: – «Он поцеловал ее, вложив в этот поцелуй всю тоску по любви, накопившуюся за целую жизнь». А вот еще почище: «Они приходили на этот пляж не случайно. Изо дня в день они несли к этому алтарю под открытым небом свою любовь…» Какой алтарь? Ты что?
– Ты ничего не понимаешь! Наш пляж и ресторан как называются? Reposoir? – взвилась я. – А это как раз означает «временный алтарь»! Так что я очень даже интересно придумала!
Но на Дражена мои доводы не подействовали.
– Все эти страсти и сентиментальности остались в восемнадцатом веке. Читать это в двадцать первом – невозможно!
– А вот и нет! Ты читал Колетт?
– Кого? Первый раз слышу!
– Знаменитая французская писательница Сидони-Габриэль Колетт. Каких только наград у нее нет! На все языки мира переведена. А фильмов о ней – множество! И даже площадь в Париже перед зданием Комеди Франсез ее именем названа!
– Допустим, ну и что?
– Вот, возьми, почитай, тогда поймешь…
Я протянула Дражену книгу Колетт «Преграда», лежавшую на столике. Он взял книгу и полистал. Потом, остановившись на одной из страниц, прочитал, имитируя плохих чтецов и нарочно растягивая слова: «И вот я, униженная, выслеживаю его сон. О сокровище рассыпанных на моем ложе фруктов, может ли быть, что я пренебрегаю тобой, потому что начинаю тебя любить? Может ли быть, Красота, что я предпочитаю твою душу, даже если она недостойна тебя?»