– Не знаешь ты меня. Да и не знала никогда. А ведь не боишься отправиться со мной в лес?
– Как же не знала? Ты же был муж моей подруги…
– Какой именно подруги? Их же две штучки имелось у тебя. И у меня… ох! И обжёгся я в своё время, едва не подавился этими жгучими перчинками…
– Когда обжигаешься острыми перчинками, надо запить молочком, – забавляясь, протянула Вика. – Чтобы нормализовать дыхание…
– Молочком? Что есть молочко, Молочникова ты моя? Питательная жидкость для младенцев или любовное млеко для усталого путника по другим мирам? – он вдохнул запах её волос. Это был запах русских лугов, разогретой летним солнцем мяты, незримой, но где-то рядом протекающей тихой речушки. С янтарными кувшинками, прозрачными стрекозами над мелкой водой цвета раух-топаза и мерцающим, как подложка, песчаным дном. Это был запах ушедшей юности, запах земной женщины…
Он пошёл следом за ней, как если бы решил прогуляться по пространству её сна, куда она его увлекала. И он не был против такого вот путешествия. Зачем ей оно и было нужно? Чтобы воплотить в реальность свой девичий давний сон? Чтобы отомстить неверному мужу? Чтобы дать себе иллюзию возврата юности? Как ни была она молода по биологическим параметрам, и как ни съехал он сам со своих катушек, юность-то, их общая, легковесно-стрекозиная, давно сгинула, осталась всё равно что на другой планете, одинаково недостижимой ни для неё, ни для него, в какой бы сверхмощный звездолёт они ни загрузились.
Вика положила холёные и добела отмытые ручки врача на его плечи, – Какой же ты могучий, Рудик… какой же бесподобный… как был, так и остался. Только лучше. Умный же, глазами насквозь всю меня видишь…
– Эх ты, заячья капустка, – произнёс он, – сахарный ты горошек…
– Почему же заячья? – Вика как бы обиженно надула и без того пухлые губы. Играла старушка, пусть и наделённая обликом вчерашней школьницы в этом своём платьице в горошек, не иначе приобретённом в детской секции одежды. Брошенная чужая жена, решившая стать невестой, забытая подружка его же забытых давно подружек. Никакой дистанции между ними не существовало, как и бывает в тех странных снах, когда человек вдруг сближается нежно и неистово с теми, к кому ничего не питает в реальности и кого в голове сроду не держал ни единой своей мыслью.