– Да пошел ты, – мне каким-то чудом удалось выкрутить свою руку из ослабевшего захвата Руслана.
Я развернулась, и побежала, что есть мочи. Бегать я умею, много раз доводилось, да и петлять по дворам я научилась так, что не догонит даже Руслан… наверное. Взобралась на гараж, схватилась за забор, спрыгнула на землю, и дальше, дальше, дальше, к родным ненавистным баракам.
Соколовского нет. Оторвалась. Или, может, он и не бежал за мной.
Воспитатель хренов! Думает что всё обо мне знает, да вот только он ошибается. Он не знает обо мне ничего! Это раньше я драму устраивала, и слёзки лила, как жизнь несправедлива. А потом поняла, что даже от такой жизни можно удовольствие получать.
Тем более, я знаю, что вырвусь. Выгрызу себе самое лучшее, когтями с мясом оторву своё.
Рано или поздно.
Домой я прибежала вспотевшая. Тьфу, будто и не мылась. На мокрые волосы налипла пыль, носилась я по дворам знатно. Как заяц петляла, боясь, что догонит. В наши хоромы вошла с опасением – а ну как Руслан уже здесь?! Но нет, мы не прописаны, и даже не зарегистрированы в этом бараке под снос, хоть в чем-то дурость моего отчима мне помогла.
Здесь меня Руслан Соколовский не достанет.
– Доча, ты уже вернулась, – встретила меня мама.
Уже пьяная, а ведь обычно вечером начинает, а не днем. Я прошла мимо нее и свернула на кухню. Фу! Дым, перегар, на столе газеты, на которых рыба и какая-то гадость, а еще банки со шпротами и водка. А за столом всякий сброд в наколках и невменяемая бабища.
– Чего морду кривишь опять? Давно не получала? – отчим бахнул по столу кулаком, и начал вставать. – Щас ремень достану, сопля!
Я закатила глаза, выпила чашку воды, и пошла в комнату. Отчим – алкаш, причем алкаш идейный, еще и отсидевший пару раз, но меня никогда не бил, боится. Я тоже много чего боялась раньше – что изобьет, что его дружки меня изнасилуют, а потом устала бояться. Решила, что если хоть кто-то полезет – прирежу, возьму грех на душу. И каждый раз именно это отчим и его собутыльники и видят в моих глазах. Я точно это знаю, отчим сам признался, что взгляд у меня бешеный. Потому и бояться я перестала.
В комнате я застала маму, заплетающую косички Диане.
– Люба, смотри. Мама мне пличёску делает, – пролепетала сестренка. – Давай мама и тебе сделает? Будем с одинаковыми ходить. Ну Люб?