Чертыхнувшись, я навалился на корму и столкнул лодку в воду. Это привлекло внимание нескольких крокодилов, они медленно подплыли и стали рассматривать меня.
Я прыгнул в лодку и крикнул своим спутникам:
– Вёсла, быстрее!
– А, чтоб тебя черти взяли, проклятый янки! – заорал ирландец и, подхватив вёсла, прыгнул вслед за мной.
Я видел, что мы опаздываем. Краснощёкий, теперь уже бледный, как смерть, перестал орать: крокодил хорошенько мотнул головой и, видимо, вырвал ему ногу из сустава. Мужчина уронил дробовик и обмяк.
Стоя в лодке, я вынул револьвер и выстрелил чудовищу в подмышку, туда, где чешуйчатая шкура висела складками.
– Эй, осторожнее! – крикнул коренастый.
Крокодил не выпустил свою жертву, но теперь, припадая на одну лапу, двигался медленнее.
Ирландец вставил вёсла в уключины и в три мощных гребка разогнал лодку так, что она врезалась в новорожденный остров. Я спрыгнул на сушу, подбежал к чудовищу и выстрелил ему в глаз с расстояния не более двух футов. Крокодил повалился набок. Его челюсти остались крепко сжаты.
– Открой ему пасть, Люка! – крикнул сухощавый.
Коренастый Люка подрезал челюсти аллигатора, а мальчишка вставил между ними его дробовик. Вместе они развели рычагом страшный капкан.
– Бедный мистер Бланко! – выдохнул юнец, когда им удалось снять с огромных зубов кровавое мочало, в которое превратилась нога краснощёкого.
– Кладите Джозефа в лодку, живо! – приказал сухощавый. – Миссис Бланко, прошу вас…
Женщина, у которой оказалось суховатое, но ясное лицо, за всё это время ни разу не шевельнулась. Я думал, она окостенела от страха. Но когда она уверенно шагнула в лодку, понял: она с редким хладнокровием держала себя в руках. Оказавшись на борту, она тотчас забыла об окружающем и стала платком перетягивать ногу мужа у самого бедра. У неё были сильные и ловкие пальцы, она отлично справилась. Этому Джозефу Бланко повезло с женой.
У самой кромки большой суши тяжело нагруженную лодку едва не перевернул ещё один чешуйчатый хищник, но его встретили три пистолетных выстрела: мальчишки, сухощавого и мой.
– Так-то, зелёные ублюдки! – радостно проорал ирландец, спрыгивая на сушу
Когда паромщик разглядел раны Бланко, его стошнило.
– Прошу прощения, миссис, – повинился он на ломаном английском перед женщиной, шумно избавившись от выпивки и закуски.