– Вообще-то, Валентина Ивановна, вы так больше не надо… – Это
Николаич.
– Конечно. Но как с кошкой следовало поступить?
– Предупредить моих, они бы и присмотрели. А то сами
понимаете…
– Да, конечно. Но я боялась, что вы это воспримете как нелепую
сентиментальность.
– После того как вы сутки живность потрошили? Бросьте. Ну да
ладно, хорошо то, что хорошо кончается. Значит, не все укусы зомби
смертельны?
– Или не для всех смертельны. Надо понаблюдать. Мурка пока пусть
в клетке поживет.
– Не тяжело ей будет?
– Нет, наша главврач цветы любила. А Мурка в горшки гадила, есть
у нее такая прихоть. Потому приказано было ее убрать вон из
поликлиники. Но сторожа и санитарки ее любили – она ласковая и
постоянно в полуподвале крыс давила. А там у нас раздевалки,
комната сторожей и санитарские. Поэтому ее днем прятали в коробку,
а ночью она гуляла. Последний год никто из сторожей ни одной крысы
не видал.
– А главврач?
– Ну за Муркой убирали, так что все были довольны.
– Слушайте, там человеку плохо, а вы тут с кошкой
рассусоливаете!
– Иду-иду!
С человеком все оказывается просто – закатила тетка истерику
аккурат у туалета. Нормальную такую истерику, с воем, криком и
валянием по земле, чего я давно не видал.
Но позы театральные, не обмочилась, колотится о землю осторожно.
И чашка холодной воды в физиономию оказалась самым действенным
лекарством. Я-то боялся, что диабетичка или сердечница. Бог
миловал… Пока миловал. Но две тысячи человек – весной, на холоде да
в неудобстве обязательно выдадут…
Додумать не успеваю – у Иоанновских ворот какой-то крик и брань,
причем нехорошая брань.
Вообще-то можно бы и не ходить… Но тут мало стволов, и мой может
оказаться не лишним. Оказывается, брань из-за того, что в ворота
прошло семейство, а в семействе двое мальчишек, и один из них
перебинтован – кисть руки. Родитель говорит, что это он порезался,
а охранники тычут пальцами в уже висящий лист с информацией (а
молодец печатник!) и требуют отвести пацана в карантин, против чего
выступают оба родителя. Пацаны ревут, отец матерится – охранники не
уступают, а вокруг народу уже столпилось куча, глазеют. Надо
вмешаться, но хорошо бы, чтоб охрана сама справилась. Нечего мне из
себя изображать ангела небесного.
На помощь охранникам подоспевает тот самый милиционер с
«кедром», козыряет на ходу и разрешает идти с сыном папе. Маму с
другим сыном отправляет на сборный пункт – на все требования не
разъединять семью жестко отвечает об установленных карантинных
правилах, а пытающегося качать права папу предупреждает: либо семья
будет соблюдать правила в крепости, либо совершенно свободно может
валить на все четыре стороны. Папа стихает от такой
перспективы.