– Зябко…, – произнесла она…
Я ничего не отвечал. То, что произошло со мной секунду назад могло означать возвращение прежнего кошмара. Так хищник выходил на охоту, он вырывался из-под кожи и уничтожал все вокруг себя. Но почему сейчас? От кого я защищался, если кроме меня и молодой женщины (как, кстати, её зовут? Надо бы поинтересоваться при возможности) на лестничной площадке не было никого? Опасность исходила теперь ото всюду. Волосы на загривке у меня внезапно встали дыбом. А глаза привычно изменили свой цвет – в слабом солнечном свете они горели желтым.
– Мне пора! – я сорвался с лестничного пролета и ринулся вниз на ходу кидая ей фразу: мне кажется, я могу ошибаться, извини за это, но твоя жизнь – это золотая клетка.. Прости меня.
Я вырвался из подъезда и прямиком направился в центр, не сбавляя бега. В наушниках барабанил John Newman и зверь потихоньку отпускал свою хватку о мое запястье. Теперь я искал глазами по сторонам знаки. Если зверь проснулся, значит рядом опасность – она возникла, и он будет пытаться её уничтожить. Может быть, эта старик со своей историей о нескончаемой эмиграции. Или незнакомка? Рядом громко обрушил на мой обостренный слух своё рявканье ворон. Мы посмотрели друг на друга, затем птица взмахнула крыльями, а я побежал вслед за ней. Мы бежали долго – до самого городского кладбища – той его части, где располагались фамильные склепы. Они были настолько древними, что практически невозможно было разобрать имен и дат. Ворон исчез. Туман клубился у моих ног, облизывая подошвы грязных кроссовок. Мне не хватало силы отодвинуть маститую дверь. Я долго провозился с ней, пока не обнаружил в торцевой части склепа расщелину. Оказавшись, наконец, внутри, не мог надышаться – воздуха практически не осталось здесь. Пахло плесенью и тленом. По периметру располагались пять гробов. Я не знаю, для чего мне понадобилось открывать тот, что стоял дальше остальных. Он оказался пустым. Я потрогал обивку на ощупь. Коснулся носом поверхности ткани – ничем не пахло.
И я медленно, словно боясь испачкать святыню, погрузил себя в этот гроб. Крышка громко упала надо мной.
И я закрываю глаза… ничего не происходит… Лишь одно – невесомое и едва ощутимое – я больше не в гробу….
Городок был наполнен светом. Его узкие улочки вмещали в себе множество людей – военных и штатских. Народ был измучен творившемся вокруг, но в то же время весело ликовал. Я осмотрелся по сторонам. Это все было в точности, как описывал старик. Бедный узкий квартальчик с набросанными точками продаж овощей и фруктов, много-много самого разного люда и, в особенности, детей. Я увидел, как в небо взлетают пестрые ленты, увидел, белых и серых голубей, увидел, как молоденькие девушки смеются и флиртуют с офицерами. Провинция, освобождённая от боевых действий, но все ещё вздрагивающая от большой беды. И падали теплые хлопья снега. Весеннее пробуждение разгонял юный мотоциклист.