– Живая? – пожилой мужчина сидел рядом со мной на корточках и разглядывал с сочувствием в светлых глазах.
Я кивнула. Краем глаза заметила, что лежу на траве, в палисаднике частного дома. Поднялась на ноги, опёрлась об остатки забора, прислонилась к нему всем телом. Каким чудом он не упал на нас? Мужчина уже на меня не смотрел – шёл куда-то к дому. Я не стала смотреть куда, меня это не заботило.
Два года. Два года. Прошло уже два года. Почему? На дорожном покрытии темнел провал, осколки кирпича покрывали газон, как пепел. Стояла тягостная тишина. Снова появился мужчина, за ним следом пришла женщина со стаканом воды. Она робко протянула его мне, а я взяла и выпила, не придав происходящему никакого значения. Потом меня отвели в беседку и усадили в кресло. Память ворочалась во мне, занимала своё место, укладывалась в сознании. Два года, после гибели Павла слились в одну неделю, идущую по кругу. Два года с тех пор, как я его убила. Убила. Своего лучшего друга. Пашку.
Я сидела в беседке, оперевшись руками об стол и в моей памяти оживал совсем другой день. До боли похожий на этот, но совершенно другой. От силы, поднявшейся во мне на дороге, не осталось и следа. Только фантомное ощущение пустоты внутри – не духовной, но физической. Будто между внутренностями образовалось свободное пространство, ничем не заполненное и звенящее.
Подошли люди в серой одежде, о чём-то спросили мужчину – я не расслышала. Меня взяли за предплечья и повели к машине скорой помощи. Да, помощь бы мне не помешала – подумала я. Только не такая. Кости целы, синяки пройдут, а вот память… Как справиться с потоком воспоминаний – вымышленных и настоящих. Десятков вариантов первых недель жизни в кафе. Настоящих разговоров с Павлом и придуманных больным воображением?
Беглый осмотр бледного молодого врача в больнице вызвал лишь недоумение, вслед за ним пришёл другой – пожилой и грузный, похожий на медведя. Он проверил рефлексы, заглянул в глаза, заставил приседать и стоять на одной ноге с закрытыми глазами, потом что-то записал в новую, только что заведённую, медкарту и вышел. За ним вошли двое уже знакомых людей в серых костюмах. Они снова взяли меня за предплечья и повели к машине. Я хотела спросить куда меня везут, но так и не решилась. Побоялась услышать такое страшное слово – “тюрьма”. Машина подъехала к невзрачному зданию за пределами города. Там нас уже ждали люди, одетые в бронежилеты и с дубинками на поясах. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Неотвратимость моего будущего накрыла сознание снежной волной.