– Что ж, приступайте, – устало произнёс герцог.
– Остальным лучше выйти, ещё заденем, – голос Красной был одновременно густым и звонким, что подчёркивало легкость её натуры.
Арнольд с телохранителями вышел из покоев. Сухой подошёл к герцогу, пытаясь дышать куда-то в сторону.
– Вы из преображённых? – спросил герцог Треф.
– Э-э-э, нет, – ответила Красная. – Если не считать бормотуху Стаса Подольского… простите, Ваша Светлость.
– Откуда же вы тогда знаете, что делать со всем этим, если не были в моём положении? – засомневался в их компетенции герцог.
– Сами в шоке, но Вам же нужен результат, а не его и… и-и-к…и-и-к… источник, – Сухой ударил себе в грудь несколько раз, чтобы икота не нарушала и без того сложный разговор.
– А имена вам родители дали? – герцог Треф даже улыбнулся своему вопросу.
– Встречаем реальность во всеоружии! – ответила Красная.
Герцог снова слегка улыбнулся, но всё равно получился оскал хищного зверя. Он заметил, что трубадуры, будучи не преображёнными, не боятся контактировать с изменёнными предметами: носят их, используют, даже, можно сказать, не расстаются с ними ни на секунду. Значит, у них получается оставаться прежними в новом мире, и они смогут и ему передать эту способность. Надежда в его сердце, подобно заваленному тухлыми тряпками угольку, хотя бы не погасла окончательно.
– Да, вы правы, мне нужен результат, – со значением, медленно произнёс герцог.
Трубадурам не нужно было постоянно напоминать об этом. Семён и Фёдор уже достали их, и в трактире, и по дороге в замок, всякого рода угрозами и «мхатовскими паузами». Они не были дураками и знали, что взаимоотношения с сильными мира сего и их последствия – это то, что роднит новый и старый миры больше, чем солнце, каждый день встающее на востоке и садившееся на западе. Друзья переглянулись, и Сухой ещё больше приблизился к герцогу, так чтобы их разговор не смог разобрать даже чуткий слух Арнольда.
– Ваша Светлость, Вы же понимаете, что изменения есть отражение того, какой вы внутри, на самом деле? – почти шёпотом произнес Сухой.
Он понимал, насколько они сейчас рискуют, потому что такое напоминание подобно тому, если покрутить пальцем в язвах прокажённого, не потерявшего болевую чувствительность.
– Да, – герцог стал дышать громче и чаще. – Но я знаю подонков гораздо хуже меня, и они до сих пор наслаждаются жизнью: кто в измененном состоянии, а кто ещё в прежнем виде. Почему «преображение масс» изуродовало меня, а не их?