Трактирщик с женой переглянулись.
– Не припозднился, мечник. Как звать тебя?
– Колояр.
– Три гривны новгородские обещал, и ещё полтора рубля сверху дам, коль дом новый от нечисти поганой избавишь.
– Благодарю. Что сделать надобно, чтоб награду получить?
– Два дня и две ночи в доме пожить, да нечисть изгнать. Опасно там жить стало. Авось передумаешь?
– Колояр, имя моë, и слово моë крепко. Берусь очистить твой дом от нечисти и прожить в нëм два дня и две ночи, либо погибнуть славно.
Мужчины ударили по рукам.
Трактирщик крикнул прислуге:
– Разгружай обратно, обождём пару дней! – и Колояру с товарищами: – Пойдёмте, избавители, внутрях обговорим.
Сказ третий. БРОШЕННЫЙ ДОМ
Три всадника выехали на дорогу в сторону брошенного дома на горе. Князь приложил ладонь козырьком, вгляделся в окрестности под полуденным солнцем.
– Сказывай Баян, что выведал?
– Трактирщик правду сказал: первой же ночью, кто-то сожрал весь домашний скот, всех птиц и кролей. В доме сразу поняли, что дело нечисто. Прислуга не стала дожидаться своей очереди и до ночи вся разбежалась, а следом и трактирщик с семьёй съехал с нажитого места. Переехали на постоялый двор, это их доходное место. Прислуга, конечно, обратно вернулась к хозяевам, но в дом на горе идти никто не хочет, боятся.
Изя задумчиво посмотрел на шута:
– Кто это всех коней и коров мог за одну ночь сожрать? Может волки?
Баян прищурился:
– Порасспросил я конюха ихнего, трезвый молчит он аки рыба, зато как выпьет, болтает обо всём без умолку, и вот что интересного сказывает…
Шут достал флягу.
Дорога свернула с главного тракта на просёлочную и плавно пошла на подъём к вершине горы.
Баян жадно хлебнул из фляги, и продолжил.
– Конюх тогда в ночную заступил, кобыла разродится должна была, вот он в конюшне на соломе и прилёг в ожидании. Ночью слышит, кони от страха в стойлах бьются, фыркают, сбежать норовят, тут ворота распахнулись со страшной силой и в лунном свете появилась маленькая одноглазая старушка. Лучину-то конюх не гасил, чтоб не впотьмах жеребёночка-то принимать, так старуха лучину прям с порога вздула и на коней кинулась. Дальше, не помнит конюх как выбрался, а только очнулся у сестры своей, что у постоялого двора живёт. Его уж и за живого не считали, вся конюшня кровищей забрызгана, думали, что и его с конями порешили. Правду он боится рассказывать, всем говорит, мол, раньше того к сестре ушёл.