– Мы можем поменяться местами? – прошептала я Миле и оттеснила ее, прежде чем она успела что-то сказать. Когда гроб проносили мимо нас, я увидела, что Генри побрился. Он по-прежнему не поднимал головы и смотрел себе под ноги. Когда они опускали гроб с плеч и устанавливали перед алтарем, стало понятно, сколько усилий требовалось, чтобы удерживать его на плечах в горизонтальном положении. Я даже покачнулась, словно ощутила на себе вес этого лакированного деревянного ящика с человеческим телом внутри. После того как гроб надежно укрепили на положенном постаменте, я смогла прочитать слово на крышке, выложенное из бутонов роз, – МАМОЧКА. Генри с братьями заняли места рядом с Кристианой.
Музыка прервалась. Поднялся священник.
– Давайте встанем и исполним первый гимн: «Господь – пастырь мой».
Все встали, и орган снова заиграл. Тщедушный хор голосов прихожан не мог достойно противостоять силе звучания органа.
Господь – пастырь мой, я не буду
ни в чем нуждаться.
Он покоит меня на злачных пажитях.
Мила пела так красиво, что я постаралась петь как можно тише.
Если я пойду и долиною смертной тени,
Не убоюсь зла,
Потому что Ты со мной.
По неподвижным плечам Кристианы Ташен я понимала, что она не поет, а просто держится за руку своего старшего сына Ника и смотрит строго перед собой.
Так благость и милость
Да сопровождают меня
Во все дни жизни моей,
И я пребуду в доме Господнем многие дни
[6].
Священник сошел с амвона и встал перед алтарем лицом к нам. Руки его безжизненно свисали вдоль туловища, он силился изобразить на лице скорбное сочувствие.
– Сегодня мы собрались здесь, чтобы воспеть жизнь Марлы Люси Ташен, забранную от нас так скоро. Богу угодно, чтобы она была рядом с ним.
Далее он стал развивать все в том же духе. Упоминая о сибаритском образе жизни Марлы, он ловко пользовался различными эвфемизмами и упирал на то, что ее смерть произошла по «воле Божьей». Я занялась своей кутикулой и ковыряла ее до тех пор, пока Мила не пихнула меня в бок.
– А сейчас брат Марлы Николас вспомнит о своей сестре.
Ник освободился от цепких рук матери и направился к кафедре. Его можно было бы считать красавцем: высокий, с характерным гэльским телосложением Ташенов, но вот лицо… складывалось впечатление, что оно состоит из нескольких различных типов, которые никак не подходят друг к другу. Я пересекалась с Ником несколько раз, причем последний раз он заявил, что видит меня впервые. Голос его зазвучал как-то пародийно вкрадчиво.