– У тебя есть дети, Сюзанна?
– Да, дочь. Она вышла замуж и решила уехать из родных мест. С тех пор у меня нет от нее новостей. Не говори, пожалуйста, никому об этом, а то мне придется покинуть остров. А у тебя есть дети?
– У меня? Ну что ты… Я не в состоянии никого воспитать достойно…
– Однако ты прекрасно справляешься с воспитанниками.
– Может, как-нибудь и сподоблюсь… Когда Виктор решится, – пошутила она.
– А во время войны?
Франсуаза знала, что о ней говорят в городе. Именно поэтому она решила покинуть континент и укрыться на этом острове. Эта работа была для нее лучшим способом спрятаться от слухов. И хотя она знала Сюзанну всего десять дней, ей с самого начала стало понятно, что этой женщине можно доверять. Возможно, потому что во время войны Франсуаза не могла довериться никому. Каждое слово, каждый жест следовало тщательно продумывать, чтобы не вызывать подозрений. «Доверие сродни любви, – подумала она, – никто не может жить в неопределенности».
– Я спала с немцами, – призналась она, чувствуя огромное облегчение.
Когда у нее шептались об этом за спиной, она испытывала еще большее чувство вины. Но признавшись в этом без опаски, назвав вещи своими именами, она ощутила, как боль, которая казалась ей вечной, оставила ее. Сюзанна замерла и внимательно посмотрела на свою коллегу.
– И сколько их было?
– Четверо или пятеро, – пробормотала Франсуаза, опустив взгляд.
– Бог мой… Ты знаешь, что делали с такими женщинами?
– Да. Я переехала задолго до освобождения. Если бы я осталась в своем квартале, мне бы тоже побрили голову наголо… Но знаешь, не все они были исчадиями ада, – попыталась она оправдаться. – И потом, нужно было как-то выживать.
– Я знаю… Знаю…
– А ты никогда не…
– Нет, – выдохнула Сюзанна, – никогда. Мой муж погиб в первый же год войны. Я почувствовала себя одинокой, понимаешь, без плеча, на которое можно опереться. Но у меня была дочь…
– А я была совсем одна, Сюзи, и никого рядом, – уточнила Франсуаза. – Вообще никого…
Ее макияж и внезапная печаль сделали ее похожей на грустного клоуна.
– Все это осталось позади, – заверила ее подруга, ободряюще улыбнувшись. – Жизнь продолжается.
Постепенно они проверили все комнаты. Обе воспитательницы не заметили ничего особенного, только одеяла чаще всего были брошены в спешке, а не тщательно застелены.