– Время – понятие непостоянное, – прошептала Сюзанна, наблюдая за ребятами, которые больше не боялись бегать и смеяться в этом немецком сооружении, где когда-то планировалось столько преступлений.
Она на секунду погрузилась в свой собственный бункер, в свою болезненную историю. Неделя, проведенная на острове, стерла воспоминания о войне, заменив их давно забытыми красками. Это убежище затуманило ее память, показав ей другую реальность, не пересекающуюся с ужасом, наводнившим ее душу во время оккупации. В этой реальности немецкие танки растворились в пространстве, уступив место силуэтам, бегающим за мячиком. Сигнал противовоздушной тревоги умолк, позволив чистым и радостным голосам наполнить тишину. Пристальный взгляд недоверчивых солдат закрыла разноцветная радуга.
В этом месте, прочно закрепленном в реальности, но словно вышедшем из сна, она надеялась, что лагерь также исцелит и ее. Являлась ли она частью блага Вселенной или все это было лишь иллюзией?
Сюзанна подумала о дочери, своей другой реальности.
Та познала любовь в объятиях солдата за несколько дней до официального окончания войны. Сюзанна не решилась признаться Франсуазе, что этот солдат был членом вермахта, так же, как бывшие любовники ее подруги. Ей было очень трудно принять эту новость. Дочь клялась, что он был не такой, как те, кто просто использовал ситуацию, население, что он был совсем другим. Но Сюзанна в это не верила. Расставание было внезапным и безмолвным. Письмо, оставленное на кухонном столе, опустевшая комната.
Любовь, покинутая ради утопии.
Иногда с юга Франции приходили письма. Ее дочь Моника описывала свою жизнь, свои планы. Ее почерк стал размашистым, как у решительной молодой женщины. Ее муж («значит, она вышла замуж, не известив меня») хотел иметь ребенка. Моника надеялась, что это счастье случится следующим летом.
Сюзанна отвечала ей сдержанно. Она считала, что ее строгий родительский тон поможет дочери избавиться от детских иллюзий. В итоге она написала Монике, что ей очень тяжело читать ее письма, что она ее любит, но никогда не сможет обнять мужчину, который мог убить ее мужа, если бы получил приказ. «То есть твоего отца, у которого ты сидела на коленях и который говорил тебе, что звезды светят на небе только для того, чтобы озарять твою улыбку».