Я вскочила на ноги и сжала кулаки. Слуги нерешительно замерли, ведь я стала кричать и бросаться на них, словно сумасшедшая. Я хотела жить и была готова оторвать голову любому, кто приблизиться ко мне хоть на шаг.
– Нет. На Арену, – вдруг передумал Демант и задумчиво потер подбородок.
– Мой Господин, пленница слишком слаба, может не выдержать боя, – осмелился пролепетать один слуга, за что получил удар хлыстом от парня со шрамом на лице.
– Молчать, – произнес похититель.
Раненый слуга с рассеченным торсом упал на пол и распластался перед Демантом, моля о смерти. Тот лишь зловеще рассмеялся.
– В Свартхейме никто никогда не умирает, даже если страстно желает этого, – мрачно произнес парень со шрамом на лице и посмотрел на меня. – Не бойся, ты тоже никогда не умрешь. Мы пытаем, но никогда окончательно не убиваем. Пройдет несколько сотен лет, и ты привыкнешь, как и они.
Демант указал рукояткой хлыста на слуг и усмехнулся.
– Когда эти окончательно износятся, ты сможешь занять место одного из них. Вот этого, например.
Он еще раз ударил раненого слугу и тот в страшных муках стал корчиться на полу.
Забыв обо всем на свете, я бросилась к несчастному, чтобы хоть как-то помочь. Такая маска боли застыла на его лице, что мое сердце затрепетало от жалости.
– Беги, – еле слышно прошептал слуга, смотря на меня выцветшими глазами, и неподвижно замер, словно превратился в статую.
– На Арену, – спокойно продолжил Демант и приторочил хлыст к поясу, – скоро начнется Дикая Охота. Не хочу пропустить.
В меня вцепились холодные, словно смерть, изможденные руки покорных слуг.
– А этого куда, мой господин? – подобострастно склонился в поклоне другой слуга, указывая на окоченевшее на полу тело.
– На кухню. Не пропадать же мясу? – улыбнулся Демант, и его шрам уродливо изогнулся.
– Но он же… жив, мой господин.
– Тем лучше. Пусть заколдуют, расчленят и повесят на крюки, чтобы другим неповадно было… оскорблять благородных господ.
Меня поволокли во мрак очередного коридора. Я почувствовала, что не могу издать ни звука. Мой крик застыл внутри ледяным комом, а в голове звучало: «Беги, беги, беги».