– Я тебе уже говорил – мы пытаемся спасти мир, – сказал Амброуз. – А может, и не только этот. Может, мы сможем принести добро и в другие миры. Потому что миров как волос у тебя на голове, Ди. Нам лишь нужно отыскать места, где прядки пересекаются. Что ты об этом думаешь?
Ди машинально провела пальцами по волосам.
– От этого у меня голова чешется, – призналась она, вызывав у Амброуза новый приступ смеха и прыснув сама.
Брат так и не сказал ей, что происходило за портьерой в дальнем конце большого зала, куда допускались только члены Общества вроде него самого и джентльмена в золотом жилете.
Тот, кто в состоянии записать пару слов
Вечером в зале верховного суда на заседании чрезвычайной комиссии по правосудию три главы временного правительства восседали за столом у подножия судейской кафедры. На стене выделялись бледные квадраты на месте снятых портретов короля, королевы и главного министра. Зал заполняли в основном волонтеры из студентов – приятели Роберта – с зелеными повязками, туго затянутыми выше локтей, но присутствовали и солдаты вспомогательного корпуса Кроссли. Члены профсоюзов сгрудились на галерее; лейтенант обратил внимание, что они, будто подчиняясь неписаному кодексу, носили свои зеленые лоскуты не на рукавах, а как шейные платки.
Первым председателем временного правительства был Джонас Моузи, выдвиженец от профсоюзов грузчиков и других портовых рабочих; вторым – ровесник Роберта и его знакомый по университету Лайонел Вудсток, организатор студенческих протестов, а третьим – драматург Алоис Ламм, рассеянный старик восьмидесяти с лишком лет, которого Кроссли назначил исполняющим обязанности премьер-министра. Тройка получилась на редкость разношерстной: члены нового правительства разительно отличались буквально всем. Роберт не мог избавиться от мысли, что происходящее напоминает не политическую конференцию, а первое знакомство троих уцелевших при кораблекрушении на чужом и негостеприимном берегу: так и подмывало делать ставки, кто первым подберет булыжник и попытается раскроить головы остальным. От правительства переходного периода Роберт ожидал большего, но он сказал себе, что постепенно все притрется и наладится и, в конце концов, временное правительство – оно же не навсегда.
Моузи назвал наивным предложение Лайонела заново переписать уголовный кодекс – вот так запросто, с кондачка.