– Хорошо, – отозвался он, – я рад, что наши желания совпадают, наконец…
Ласково он поцеловал её в лоб, благодарно завладел губами на несколько секунд.
– Подожди, Джеймс, милый! – Эмма накрыла его рот ладонью. – Меня мучит один вопрос…
– Задавай! – поощрил мужчина.
Она чуть скосила глаза, обдумывая слова, и решила:
– Зачем ты вернулся?
Он тоже задумался в свою очередь:
– Хотел сделать тебе больно! – сказал он прямо. – Показать, что не ты одна можешь быть жестока! Я хотел наказать тебя, за то, что ты сделала со мной, со своими детьми! Хотел показать, что, подобно тебе, могу губить и калечить! Хотел, чтобы ты посмотрела в зеркало и увидела жесткую, грубую, беспринципную эгоистку, какой ты являлась… Но… Я тебя люблю… И даже уезжая не переставал любить… А потом ты рыдала….
В глазах Эммы и сейчас уже появились слёзы от боли и понимания его правоты, но она сказала:
– И я тебя люблю! Я так сильно тебя люблю!
Последнюю фразу она произнесла с надрывом и такой искренностью, что мужчина не смог бы не поверить ей.
– Но сначала, давно, я хотела поработить тебя, сделать тебя марионеткой, воспользоваться тобой, словно ты… Я не знала! Любимый, я не знала, что будет так больно… Прости…
– Я не могу тебе противиться! – останавливая поток её признания, ответил Джеймс. —Я не хочу, чтобы ты просила прощения, только не у меня!
Он замолчал, а затем сказал:
– Но я хочу, чтобы мы с тобой вместе сделали кое-что…
– Помимо того, что мы делали вместе ночи напролет и ещё, вероятно, будем делать? – лукаво уточнила она.
Да! – последовал ответ.
– И что это? – с интересом осведомилась она.
– Ты узнаешь утром! – хитро подмигнул возлюбленной мужчина.
– Но с тобой утро словно никогда не настанет, – рассеянно возразила Эмма, а потом, распознав смысл его слов, воскликнула: – Интриган! Я теперь буду изнемогать от любопытства!
– Не от любопытства, – возразил ей Джеймс, склоняясь ниже.
Он нашёл её губы. Они были сладкими и сухими, обжигающими. Мужчина не ждал от любимой ничего, кроме того, что она постигла лучше всего – наслаждения его поцелуями, ласками, которые были то робкими, словно мальчишка впервые был с девушкой наедине, то жгучими, по-мужски, почти первобытно страстными.
Она ощущала, как Джеймс уже осыпает поцелуями её шею, ямочку у её основания, место, где под кожей перекатывается бугорок кадыка. Тогда она впервые томно вздохнула сквозь плотно сжатые зубы, стараясь откинуть голову назад, гладила мужчину по голове, готовая позволить куда больше.