Рожэ молча уставился вперед себя немигающим взглядом, помолчал так несколько минут, после чего повернулся к отцу и сказал:
– Для меня всегда будет огромной честью и гордостью помнить и знать, что вы мой отец, а я ваш сын.
Отец молча обнял сына. Они просидели так, не говоря ни единого слова, около получаса.
– Можно задать тебе один вопрос? – Пьер-Рожэ посмотрел в глаза сыну. – Последний вопрос… – Тот молча кивнул и пожал плечами. Рыцарь вдохнул свежий горный воздух, посмотрел на небо, развернувшее над их головами свое бездонное голубое покрывало с редкими белоснежными тучками, посмотрел на сына и сказал. – Там Грааль?..
Рожэ побледнел, скулы на его лице напряглись, а глаза разом сделались серыми от напряжения. Он натянуто улыбнулся и ответил:
– Пусть это станет еще одной легендой, батюшка. Тебе нет нужды сеять зерна сомнений в своем чистом сердце воина. Сосредоточься на главном. Что есть в твоей жизни.
Он поцеловал руку отца, встал и пошел к главной башне замка. Пьер-Рожэ поднял голову и с грустью в глазах посмотрел ему вслед. Его сын уходил от него, уходил навсегда, унося с собой его фамилию, кровь и великую тайну катаров. Рыцарь поднял глаза, присмотрелся и увидел в башенном окне сутулую фигуру Бертрана де Марти, спокойно наблюдавшего за ними.
– Вот, теперь я и сына лишился… – грустно прошептал рыцарь. Он опустил голову и закрыл глаза, наслаждаясь тишиной, возникшей в перерыве между осадами замка, просидел так до вечера, после чего встал и пошел к казармам.
– Братья мои! – Он распахнул двери казарменного помещения, где лежали, отдыхая, воины гарнизона, свободные от службы или после ранений. – Не пора ли нам, в конце концов, выйти из замка и надрать задницы этим бахвалам франкам! Нечего им, паскудникам, штаны протирать в нашем барбакане!..
Воины, уже порядком стосковавшиеся по нормальной рубке и измученные нудными и вялыми осадами, перемежающимися с арбалетными дуэлями и обстрелом из катапульты, вскочили со своих постелей и восторженно закричали, поддерживая призыв своего командира.
– Молодцы, дети мои! Как стемнеет – выходим и к чертовой матери выгоняем их из барбакана! Мне донельзя надоела эта хреновина, что бросает камни и всякую падаль к нам в замок!..
Десять лье южнее замка Монсегюр. 1 апреля 1267г.
Перестроив на ходу спешенных воинов, Ги вывел отряд из-за поворота горной дороги и увидел перед собой, в трехстах туазах от него, крутой подъем, тянущийся к едва приметному входу в одну из знаменитых пещер Сабарте.