Добравшись до небольшого водопада, мы перешли речку вброд по камням, поросшим мхом. Я старалась идти как можно тише, но, как ни пыталась, у меня не получалось перенимать медленную, как будто небрежную походку Томаса. Ноги соскальзывали с камней, ветви хлестали по лицу. Благодаря мне весь лес знал, что мы здесь.
Мы возвращались с охоты с пустыми сумками, и я чувствовала, что сама в этом виновата.
После пятичасовой вылазки мы подошли к стоянке, и тут вдруг между деревьев мелькнула куропатка. Уверенная, что опять промахнусь, я бросила быстрый взгляд на Томаса, но он даже не пошевелился. Тогда я прижала свой винчестер вплотную к щеке, прицелилась, мысленно очертив линию перед улетавшей добычей, и нажала на спусковой крючок. Выстрел почти оглушил меня, а пуля сразила птицу прямо в полете.
Пульс мой резко участился, но я все еще стояла как будто парализованная, по-прежнему целясь из ружья туда, где за мгновение до того пролетала куропатка. Томас положил руку мне на плечо. Потом сходил и принес мой трофей – неплохую по размерам добычу, жирнее всех, кого нам удавалось добыть в предыдущие дни. Я почувствовала, как меня всю охватывает какая-то подростковая гордыня. Да что там говорить – ведь я и была тогда еще подростком.
Мы пришли на стоянку и приготовили дичь. На сей раз Томас ее сварил.
– Надо готовить по-разному, – объяснил он. – Здесь часто едят одно и то же.
Мне нравилась эта улыбка, освещавшая его лицо, часто бывавшее хмурым.
– Завтра двинемся. Впереди еще долгий путь.
Я спросила сама себя: сколько времени мы бы еще оставались на той стоянке, не убей я ту куропатку. Полагаю, столько, сколько было нужно.
Наши тела сплелись под пристальным взглядом луны, и эхо любовных криков еще долго звучало, теряясь между деревьями. Это желание внизу живота, потребность в его ласках, не ослабевало никогда. Даже сегодня, хотя я всего лишь немощная старуха, оно так же сильно живет во мне. Наедине только с Пекуаками, как сейчас, я закрываю глаза, вдыхаю северо-восточный ветер и снова чувствую его внутри. Этот огонь – все, что мне остается от него, скоро он угаснет вместе со мной – и это печалит меня.