Новый способ усмирения буйного товарища показался ему даже остроумным. (Растёт сынок! Вот она польза путешествий с родителем мужественного пола!) И он помчал в соседний номер, чтобы подбить Егорыча на столь незаурядную лечебно–профилактическую фигуру сыночкиного авторства.
***
Наивный до простоты лоха Егорыч поддался не сразу.
Лишь через четверть часа, наполовину поверивший, наполовину сдавшийся, заперся в туалете для подготовки волшебного зелья. Там – малоопытный, но знающий некоторые азы, – драл траву на щепотки и мешал её с табаком. (Не сметь повторять! Это не реклама! Это как на сигаретах госторговли: намёк на импотенцию в чёрной рамке.)
Полученную окрошку сообразно наитию классической плотности забивал в трубку послойно: табак, табак с травой, табак, щепотка травы. Рак! Печень! Селезёнка!
– Смерть коровам, – лепечут тинейджеры. И, как гласит народная мудрость, – лошадям!
Излишки, жалостливо оберегаемые Малёхой, но немыслимые в условиях перехода границы, Егорыч потопил в унитазе.
Вода унесла пригорошню на тыщу–другую рупий в выгребную яму.3
Надо сказать, что трубка вообще–то готовилась для щадящего курения.
И по чесноку на троих. Но, как говорят нынче, «всё пошло не так».
Бедный Порфирий трубку из челюсти не выпускал4.
Не чуя подлых товарищеских натур, высмолил четыре пятых от целого.
– Классный табачок. Ох и забирает! С первого курка! Никогда не пробовал… о–о–о… такого. Пф, пф–ф–ф. А где, говоришь, табачок–то покупал? Дыхните… нет–нет… дым понюхайте. Чуете сорт, а! Хороший сорт. Мужики, вот это настоящий табачок. Ларсен будто. Не то что «Капитан». А что мы дома за дичь на букву «хэ» курим? Блэк?
– И Блэк курим. А что?
– Так Блэк этот, Кирюха, – настоящее дерьмо. Дерьмее не бывает. Да–а–а, дерьмецо–о–о.5 А это… о–о–о, кайф. Забирает табачок. Харрашо–о–о!
Затянулся ещё пару раз. На третий зашатался. Вместе со стулом. Повалился, вбок. Удержался. Балансируя руками. Расставил ноги пошире. Поза сфинкса вышла. Бухого. Представили?
SOS: смерть с косой переминалась за дверью, ожидая сигнала: «клиент созрел, вперёд, мадама».
Но, Бим стоек, как пюпитр, когда на нём в дополнение к нотам авоська пива.
– Нам–то дай курнуть, – взмолился один из душегубов: пагубная суть творилась: Бим вот–вот может крякнуть.
– Щас, щас, – Бим, вальяжно попыхивая и верча трубкой – это была Толстая Маргарет