Услышав эти подробности, Хуан Анхель перестал потеть и, поставив корзину, которую он нес, на подстилку из листьев, посмотрел на нас такими глазами, словно слушал, как мы обсуждаем проект убийства.
Далее Иосиф так описывает свой план атаки:
–Я отвечаю своими ушами, что он нас не покинет. Посмотрим, так ли проверен валлонский Лукас, как он говорит. От Тибурсио я все же отвечаю, привезет ли он большую амуницию?
–Да, – ответил я, – и длинноствольное оружие.
Сегодня день Браулио. Ему очень хочется посмотреть, как ты будешь играть, потому что я сказал ему, что мы с тобой называем выстрелы неправильными, когда целимся в лоб медведя, а пуля попадает в один глаз.
Он громко рассмеялся, похлопав племянника по плечу.
–Ну что ж, пойдем, – продолжал он, – только пусть маленький негр отнесет эти овощи хозяйке, потому что я возвращаюсь, – и он закинул корзину Хуана Анхеля себе на спину, сказав: – Это сладости, которые девочка Мария выкладывает для своего кузена?
–Это то, что моя мать послала Луизе.
–Но что на нее нашло? Я видела ее вчера вечером, такую свежую и красивую, как всегда. Она похожа на бутон кастильской розы.
–Теперь все хорошо.
–А что ты там делаешь, что не убираешься отсюда, черномазый, – сказал Хосе Хуану Анхелю. Неси гуамбию и уходи, чтобы поскорее вернуться, потому что потом тебе будет нехорошо оставаться здесь одному. Не надо ничего говорить там, внизу.
–Осторожно, не возвращайся! -крикнул я ему, когда он был на другом берегу реки.
Хуан Анхель скрылся в камышах, как испуганный гуатин.
Браулио был моим ровесником. Два месяца назад он приехал из провинции, чтобы сопровождать своего дядю, и уже давно был безумно влюблен в свою кузину Трансито.
В физиономии племянника было все то благородство, которое делало старика интересным; но самым примечательным в ней был красивый рот, еще без козлиной бородки, женственная улыбка которого контрастировала с мужественной энергией остальных черт. Кроткий по характеру, красивый и неутомимый в работе, он был сокровищем для Хосе и самым подходящим мужем для Тренсито.
Мадам Луиза и девочки вышли поприветствовать меня у дверей хижины, смеясь и ласкаясь. Благодаря нашему частому общению в последние месяцы девушки стали меньше стесняться меня. Сам Жозеф на наших охотах, то есть на поле боя, пользовался надо мной отеческой властью, которая исчезала, когда они приходили в дом, как будто наша верная и простая дружба была тайной.