При упоминании луны Артемис вздрогнул. Перед его глазами внезапно и непрошено встала иная ночь: древний город за спиной, посвист морского ветра в мягких сосновых иглах, серебро и ртуть лунных бликов в штормовых волнах, гордый и невыносимо прекрасный профиль на их фоне.
Друг? Учитель? Возлюбленный? Загнанным зверем мечется душа, не в силах выбрать что-то одно и тем самым умертвить остальное.
– Време Дивлег лова4, – голос Князя едва слышен в шуме прибоя, но печальный свет его глаз говорит Артемису более любых слов на любом языке, коих владыка Самайна знает великое множество.
Гон Охоты неостановим, и у Князя нет права её не возглавить. Собственный путь для Артемиса вдруг становится очевиден и прям.
– Поведи ме са собом5…
Не страшно навсегда изменить свою суть, если в городе за спиной ничто не держит. Если вместо маяков в туманном море – звёздные очи того, кому готов вручить своё сердце.
– Идемо, Артемис, – Князь подаёт ладонь своему охотнику и ведёт его в чародейную ночь по правую руку от себя.
Всё, что было, пускай останется. Всё, что могло быть – пусть исчезнет…
– Артемис? Алё! Размер одежды, говорю, какой у тебя?
Наваждение схлынуло, уступив место яркому магазинному свету; перед лицом возникли тревожные глаза Персефоны. Словно вынырнув из бездны, Артемис рывком вдохнул и вспомнил, что они пришли в царство шоппинга приводить его в «подобающий вид».
– На эту вашу встречу участником попросись, – ответил Артемис невпопад, зато о важном. – И меня гостем впиши заодно.
***
Вместо лесных тропинок – сплетения улиц. Вместо древесных ветвей – ветки метро. Гигантская паутина, ловчая сеть города, раскинулась над охотником, грозя превратить его в жертву.
– Маски, тоже мне… Я в противогазе готов ходить, – сползал Артемис по стенке после дня в общественном транспорте. – И ладно бы лишь парад парфюма…
Энерговампира в толпе засекла Персефона: видимо, если у брата в чутье убыло, то прибыло у неё. Голодный анисовый след был едва различим в столпотворении часа пик, и, если б не прицельный взгляд на ауру столичного франта – цель ушла бы с радаров.
– Там, – Персефона впилась наточенными ноготками брату в ладонь, шалея от внезапного азарта, что сжался взведённой пружиной где-то на диафрагме.
– Понял, – прикрыв глаза, отозвался Артемис. – Поглядим, кто таков…