Сидит церковный служащий, записывает добровольцев, рядом казачий офицер русской армии, подъесаул с погонами и российским триколором на рукаве. И рядом армянский партийный деятель в шляпе. Чардахлинцы образовали маленькую очередь, записываются в добровольцы.
Армо и Ованес сидят неподалёку на камнях, смотрят в сторону церкви. Церковник смотрит на бумаги, а партийный активист смотрит на стоящего у стола мужчину и протягивает «стальное перо», тыкая на чернильницу.
– Ну давай же, Вараздат, подписывай.
– А я не подписывался никогда. Как это делать?
Землемер Акоп, одетый в яркие цвета на армянский национальный лад, стоит позади Вараздатa. Ему побольше лет, чем Вараздату, и без очков Акоп уже плохо видит. Тем более, что темнеет уже вечер над осенним Чардахлу. Акоп недовольно фыркнул.
– А я вообще очки дома оставил, святой отец, – сказал он с ноткой протеста. – Кто же знал, что с бумагами придется разбираться?
– Ну-у, Вараздат, – протянул партиец, – ты там просто имя черкни.
– Или хотя бы крест поставь, – тихо добавил церковник.
– Эээ, святой отец, у вас на уме одни кресты. Чего же Бог о нас забыл- то? – сказал Вараздат, взял перо и подписался красивым почерком. Казачий офицер следил за ним, надув губы, потом чуть склонил голову, разглядывая в сумерках армянскую подпись.
– Ну никак не привыкну к вашим буквам, братья. Но красиво очень.
– Есаул, это же пятый век, – вставил гордо Акоп.
– …Священник Маштоц нам создал алфавит, – все так же тихо продолжил святой отец.
– Да, да, он ещё тут школу открыл, Амарас. Звучит-то как – Амарас! – пытался усилить впечатление землемер. Казак чуть кивнул головой и пока Акоп искал другие приемы для агитации, Вараздат своим замечанием все карты ему спутал.
– Маштоц 36 букв написал.
Акоп поперхнулся: Какие 36? Все 3913.
– Ну, это потом стало 39. Ты чего путаешь?
– Это я путаю? Да я в Венеции учился. В Европе.
– Явно не армянской грамоте там тебя учили.
– Да если бы я не забыл очки, я бы тебе показал грамоту.
Чардахлинцы начали сумбурно между собой спорить, уже забывая про бумаги. Кто-то кого-то толкнул. Подъесаул чуть растерянно улыбнулся.
– Ладно, ладно, братья. Я же только сказал, что красиво.
– А чего он говорит?
– А ты чего говоришь?
«Ну не можем без этого», подумал Ованес, глядя в их сторону. «Сошлись вместе, чтобы умереть за далёкий Эрзерум, и при этом дерутся с соседом». Тут Ованес заметил, что Армо что-то говорит.