Вскоре послышались шаги, шуршание женских юбок и голоса. Адальберт вслушивался, силясь различить в общем шуме голос отца. Он вдруг испугался, что всё может пойти не так: например, кормилица заглянет в комнату и обнаружит, что в постели лежит не мальчик, а груда подушек. Но, похоже, никто не заметил пропажи маленького графа; все рассаживались по местам. Спустя ещё несколько мгновений повозка тронулась.
Адальберт старался не двигаться, хотя накативший страх так и норовил дёрнуть его за руку или за ногу. Он не видел дороги и пытался на слух определить, какие места они проезжали, но слышал лишь однообразный стук копыт и поскрипывание колёс. Слуги обговаривали, что подать на обед, когда придёт время привала.
Когда повозка остановилась в первый раз, было ещё светло. Адальберт решил не покидать своего укрытия, побоявшись, что ещё недостаточно далеко отъехали от дома, и его могут отправить обратно. Оставалось надеяться, что слуги не доберутся до мешка, который скрывал за собой маленького графа. К его счастью, этого не случилось, и спустя несколько часов повозка снова мерно закачалась на кочках.
Уже темнело, поэтому было решено разбить лагерь на ночь. Дорога вытрясла из Адальберта все силы, сейчас он больше всего хотел съесть что-нибудь тёплое и укутаться в мягкое одеяло. Но сначала увидеть отца.
Дождавшись, пока около повозки стихнут голоса, мальчик отодвинул мешок и спрыгнул на землю. По ногам пробежали колючие иголки, и Адальберт стал поочерёдно поджимать ноги под себя, оглядываясь по сторонам. Палатки, как маленькие островки света, стояли поодаль друг от друга на небольшой поляне, из них доносились голоса. Звучали они беспокойно, но слов Адальберт разобрать не мог. Он стал медленно подходить к самой большой палатке, думая, как показаться отцу на глаза. Он не хотел, чтобы его видели другие, потому что затевал он всё это только ради графа Рудольфа. В нерешительности мальчик встал у самого входа в палатку. Теребя рукава, Адальберт поднял глаза к небу. С тёмно-синего полотна на него сверкало множество белых точек, будто просыпанные бусы. В такие волнительные минуты мальчик любил представлять, как нанизывает эти «бусы» на невидимую нить, и на душе становилось легче.
Размашисто откинув ткань, из палатки выскочил рыцарь и начал кругами бродить около Адальберта, не замечая его. Тусклый свет упал на острый нос и прищуренные глаза мужчины, и мальчик узнал в нём брата отца, дядю Вильгельма. Рыцарь наконец заметил в темноте маленькую фигурку и сначала даже вздрогнул.