– Петр Владимирович – человек опытный и храбрый, отлично стреляет, – вставил Хряпов.
– Да, да, – отрывисто крякнул грек.
Губа у Фундуклиди изогнулась от обиды, он громко задышал, как балаклавский контрабандист в участке. Потом он подошел к столу и выхватил из коробки черную сигару. Он закурил; глаза его сверкали.
– Что ж, господа, присядем к столу? – предложил Хряпов.
Мы приняли предложение и уселись, наполненные важностью, как будто три государя собрались решать судьбы мира.
После паузы Хряпов сказал:
– Для начала, господа, предлагаю утвердить наши отношения, подписав контракты. Я их уже подготовил, – он достал из широкого кармана халата сложенные листки, держа их двумя пальцами, каждый из которых венчал перстень с благородным камнем… Развернул, просмотрел и передал нам.
«Я, нижеподписавшийся такой-то…» – говорилось в контракте; далее следовало, что я, нижеподписавшийся, поступаю на службу к Хряпову Савватию Елисеевичу в качестве телохранителя с такой-то оплатой сроком на месяц и четыре дня и обязуюсь быть всегда при охраняемой особе. Также оговаривалась сумма неустойки (тысяча рублей), которую в случае нарушения контракта пришлось бы выплачивать. Документ был заверен печатью нотариуса и подписью самого Хряпова. Каждый контракт был составлен в двух экземплярах.
Бегло прочитав, я подписал. Фундуклиди смотрел в бумагу, сдвинув брови и напуская на толстое лицо важность и значительность. Но увидев, что чинит задержку, он тоже торопливо вытащил паркеровское вечное перо и подмахнул. Хряпов собрал листки, оставив у нас по экземпляру, и убрал обратно в карман. Он повеселел, заиграл пальцами.
– Ну-с, а теперь, так сказать, для более близких отношений и душевного спокойствия, может, выдать вам аванс?.. В кредит, в счет будущих… э… любезностей и услуг?
– Да, – незамедлительно выпалил Михаил Фундуклиди.
– Кредит никому не вредит, – ловко срифмовал я.
Хряпов глянул на меня с усмешечкою: ох вы, газетчики!
– В таком случае, господа, формальность… расписочку…
Снова появилась бумага, снова мы писали, расписывались. Хряпов достал заранее приготовленные деньги – по триста рублей на душу (всё предусмотрел, мерзавец, купеческая душа).
«Занимательная ситуация, – подумал я, убирая хряповский аванс, – зачем нам деньги, если из дому выйти нельзя, даже спичек не купишь?»