Когда я вышел, Васька Беспрозванный вдруг снова появился непонятно откуда – точь-в-точь Мефистофель в «Фаусте», обернувшийся из пуделя.
– Петр Владимирович! – прокурлыкал он ласково, словно совращал курсистку.
– Эх, Василий! – сказал я, кладя ему руку на плечо, сутулое от тягот борзописания. – Вот так… Трам-пам! Прощай, мой табор!
– Петр Владимирович, я сойду с ума от любопытства, – простонал Беспрозванный, – Я же чую… чую…
– Не сойдете. Пишите про вокзал.
– Петр Владимирович! Не издевайтесь над коллегой.
Вдруг я увидел: на мутных часах под крышей стрелки подбирались к нужной цифре. Пора собираться к Хряпову.
– Виноват! – сказал я. – До встречи. Адьё!
– Всё равно узнаю! – гадко крикнул вслед Васька.
Я махнул рукой.
4.
Я вошел, когда часы в хряповском кабинете простонали пять раз.
– Вы пунктуальны.
– Точность – вежливость королей и заговорщиков.
Он заставил себя не поморщиться.
– Вещи у вас с собой?
– В прихожей – чемодан.
– Отлично. Степан, отнеси вещи господина Мацедонского в комнату. В какую – знаешь! И не беспокой нас, нужен будешь – позову… (мне) Могу я считать, что вы согласны?
– И я, и мой чемодан в вашем распоряжении.
– Хе! – сказал Хряпов почему-то совсем как Зиночка. – Шутите… Позвольте, уважаемый Петр Владимирович, прежде всего представить вам…
На диване сидел пухлый человек, основными приметами которого были щедрый греческий нос, усы, глубокие и темные эгейские глаза и носки с шелковой стрелкой.
– Михаил Теофилактович Фундуклиди, – объявил Хряпов. – Мой доверенный сыщик.
«Личный пинкертон», – поправил я про себя домотканный слог хозяина, ощущая превосходство человека, читающего современные заграничные романы.
Грек вскочил (диван радостно вздохнул) и после наших обоюдных кивков деловито сказал:
– Надеюсь, за вами не следили?
– Видите ли, господа, – сказал я, – Савватий Елисеевич… господин Федюкиди…
– Фундуклиди.
– Виноват-с… Видите ли, я долгое время работал в отделе происшествий и уголовной хроники. Вы, я полагаю, слабо знакомы с газетным делом. Любая газета, не имеющая в наше время отлично осведомленного уголовного отдела, похожа на пресный пирог: она засохнет, не вызвав аппетита. Читателю нужны изюмины, которые можно со вкусом разжевывать, пуская слюни ужаса. Поэтому уголовные газетчики, гоняясь за своим хлебом насущным, сами стали, можно сказать, заправскими бандитами и отличаются от настоящих лишь тем, что грабят не ценности и деньги, а события. Они могут лазить по водосточным трубам, спрыгивать с поездов и открывать хитроумные замки… Я по пути сюда два раза менял извозчика и пришел с черного хода.