На плечо профессора упала капля. Погода была против прогулок. Юра опустил стекло.
– Едете, Аркадий Константинович?
Профессор взглянул на небо. Стук капель участился. Мужчина вздохнул и сел в машину.
Так же, как и несколько часов назад, в машине царила тишина, изредка прерываемая короткими репликами. Только сейчас машина двигалась быстрее.
Пассажиры устало развалились на сиденьях – уж очень утро выдалось энергозатратным, и переваривали информацию. В этом направлении думалось с трудом. Сознание профессора отказывалось принимать, хоть и не подтверждённую, фантастическую теорию и всячески уводило мысли в сторону. Неизвестного происхождения клякса на окне была интереснее, чем гипотетически инопланетный корабль. Инопланетный корабль. Словосочетание, которое десятки раз слышал в фантастических фильмах и документальных передачах, читал в романах, применяемое в реальной ситуации казалось абсурдным, неестественным, трудно произносимым вслух. Профессор нахмурился, удивляясь самому себе. Его одолевали смешанные эмоции, дать определение которым он не мог. «Как это странно, отнекиваться и пятиться от внезапно ожившей мечты».
Профессор попросил остановить машину. Водитель замедлил ход и встал к обочине, в аккурат прилегающей к парку. Юра поинтересовался, всё ли в порядке, Аркадий Константинович заверил его, что всё хорошо и захлопнул дверь.
Дождь давно прекратился, кое-где даже брезжило солнце. Профессор в смятении побрёл по мокрому асфальту. В глубине его обнаружилась сухая лавочка. Большая ель, козырьком расставив свои лапы, берегла от дождя местечко для одинокого путника. Аркадий Константинович сел, засунул руки в карманы пальто и нахохлился.
На смену мыслям о работе пришли воспоминания сегодняшнего прощания с Виктором Евгеньевичем. Профессор скривился, в груди неприятно зашевелился стыд. «Совсем на меня не похоже. Это всё стресс сказывается. В моём возрасте надо редиску в огороде окучивать да в кресле засыпать за чтением». Мужчина вздохнул. «Старческая сентиментальность, будь она неладна. Как бы не было обидно за былое, по-моему, я перегибаю». От исповеди стало как-то полегче.
Перед глазами вдруг появилось прекрасное молодое женское лицо. Светлые волосы спускались до плеч. Кокетливые ямочки на щеках стали глубже от широкой улыбки. Голубые глаза в окаймлении пышных ресниц задорно сияли. Этот силуэт часто являлся Аркадию Константиновичу в минуты сомнений. Вот и сейчас девушка из прошлого не давала утонуть в тоске. Но вдруг рядом с очаровательным образом появился молодой мужчина. Прямые, зачёсанные набок тёмные волосы, карие глаза и что-то похожее на усы расположилось под носом. Образ дополняли огромные квадратные очки.