– И что потом? – спросила Катя.
Она уже выбрала десерт и ждала коллегу, читай – подругу, с подносом в руках.
– Да ничего такого. Хотел поднять вопрос о компетентности Ершова и несоответствии им занимаемой должности.
Девушки направились к свободному столику у окна.
– Как это ничего такого? А если отстранят? Или того хуже…
– «Того хуже» не будет – заменить Виктора Евгеньевича сложно. У него колоссальный опыт, состоявшийся авторитет и завидные связи: наверху это прекрасно понимают. Даже не переживай!
– Ну всё равно, – как-то рассеянно сказала Катя, – мало приятного слушать ругань. Сколько вы там пробыли? Минут сорок?
– Я – да, примерно так. Потом меня отправили за материалом, Виктор Евгеньевич ещё оставался. А когда вернулась, кабинет был пуст. – Таня пожала плечиками. Она на мгновение о чём-то задумалась, перестав жевать, и туманно добавила: – Кстати, он сегодня больше не заходил.
Они некоторое время ели молча.
– Зачем он так поступил? Я, конечно, знаю, что они знакомы, но всё же.
– Знакомы? – правая бровь Тани устремилась вверх. – Не просто знакомы, они учились вместе. Не разлей вода они были. А потом кино: к ним на курс, по обмену, попала студентка из Франции. Белопольский увлёкся европейской диковинкой. По закону того же кино, дама взаимностью не ответила. Зато Ершов ей оказался по душе. Итог – порушенная дружба. После выпускного товарищи разбежались; Аркадий Константинович работал в обсерватории на Кавказе, потом перебрался на Урал; Ершов по карьерной лестнице вверх, возглавил отдел специальных вопросов. У Ершова свадьба. Но много лет назад жена его оставила и упорхнула обратно во Францию. А Белопольский всё дуется. Такие дела.
Девушки снова погрузились в свои мысли.
– Да уж, – после паузы прокомментировала Катя.
В обеденный зал кто-то с шумом ворвался. Именно ворвался, потому что так ахнул входную дверь об стену, что немногочисленные посетители разом повернули головы, иначе это было не назвать. То был Аркадий Константинович в натуральную величину, только весь взъерошенный и, несвойственно ему, остервенело оглядывающийся. Учинив беспорядок, он натянул виноватую улыбку и тихонько закрыл дверь. Потом он встал на носочки и вытягивал шею осматривая помещение. Увидев девушек, он направился к ним, пробираясь между столами, нелогично выбирая маршрут через узкие места, сбивая стулья и неудачно оставленные на столах, благо пустые, подносы, чертыхаясь и виновато извиняясь. Над головой он потрясал листком, а левой рукой прижимал к груди портфель. Не выпуская его, он рухнул на свободный стул, попеременно тряся перед лицами девушек убористо исписанным листом бумаги. Глаза его навыкате были полны мысли, но губы только немо шевелились. Таня спокойно взяла профессора за запястье и извлекла лист. Профессор сразу перестал корчить рожи и тяжело сопеть, участливо придвинулся поближе.