О своей работе на месте помощника директора она могла бы рассказать превеликое множество вещей, начиная от смешливых лайфхаков, как управиться с неустойчивыми, полными горячего кофе чашечками, когда ты на высоких каблучищах и с неровным подносом в руках шествуешь по скользкому ворсу ковра; заканчивая пространной лекцией на тему, что такое харассмент и моральное насилие от одного всеми уважаемого, любимого и в целом очень доброго человека, руководящего целым театром. И как те, кто работает с тобой бок о бок каждый день, всё видят, но с недоуменной улыбкой отворачиваются в сторону, не особо желая знать, что вообще происходит.
– Ань, осторожней, – позвал Тимур, нежданно вырывая её из потока тревожных мыслей.
– Что? – поначалу не поняла она, но парень кивком указал куда–то вниз, и Аня увидела присевшую возле своих ног циветту. По недовольной мордашке было понятно, что зверька вновь отогнали от стола, на который он всё порывался запрыгнуть, чтобы добраться до миски, где в холодной воде остывали маленькие перепелиные яйца (куриных в холодильнике не нашлось). Одно из них циветта успела выхватить прямо из кастрюльки, едва ту убрали с кухонной плиты и слили в раковину кипяток.
– Мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус, – неодобрительно произнес Тимур, когда зверёк с шипением обжег себе нёбо, раскрошив большую часть яйца на пол.
– Он просто голодный, – вступилась за животину Аня, предусмотрительно отодвинув кастрюльку подальше.
– Он просто жадный.
Конечно же, Тим оказался прав. Пока Дарма готовил, да и сейчас, когда расставлял на стеклянной поверхности стола плоские деревянные блюда, циветта то и дело путалась у него под ногами в надежде выпросить еды. И её постоянно кто–нибудь подкармливал. Мишель, развалившись на белоснежной обивке уличного диванчика, протягивала ей мягкие кусочки папайи, а Ян, что отошёл покурить к дальнему концу террасы, вытаскивал из кармана орехи каждый раз, когда наглое животное подходило и к нему.
Звуки длиннохвостый зверёк, всё напоминавший Анне чахоточного гепарда, издавал странные: то сипло мяучил, почти как самая настоящая кошка, то шипел где–то на уровне утробно–глухого шелеста. Тимур говорил, что такой стиль общения вполне нормален для представителей виверровых, к коим причисляли и циветт. Впрочем, конкретно эта наглая животина общалась с людьми порыкиваниями просто потому, что еду он не выпрашивал, а натурально требовал.