затёкшие тела, по-собачьи отряхиваются – и уходят.
Поток набирает силу.
Вода уносит вниз в истерике снятые куртки, пустые баллоны и
прочий мусор.
Я чувствую, как теряю опору, как меня вот-вот – секунда? две? –
тоже подхватит поток и потащит прочь.
Смотрю под ноги.
Зелёные ботинки.
Чьи это ботинки? Я не помню, чтобы их надевал.
Вода бьёт под колени; они подкашиваются. Ноги не слушаются –
будто чужие.
Ноги в зелёных ботинках.
Ноги Зелёных Ботинок.
Я поднимаю глаза и вижу, как поток срывается в пропасть, увлекая
за собой всех, кто был расторопнее меня – их почти двести человек.
Восемь с половиной тысяч метров: дорога вниз.
Вспоминаю, как молил о помощи, замерзая в снегу.
Не думал, что на помощь мне придёт талый снег.
В считанные секунды.
К краю скалы.
Животный инстинкт: вопреки спасительному движению, мне
хочется ухватиться за камень, остаться здесь, полежать ещё, отдох-нуть.
Вспоминаю, как я устал.
Есть в вас ещё силы, руки? Удержите меня здесь?
Руки – ладони мумии, обветренные до костей.
19
Это не я.
Это не могу быть я.
Глаз не отвести от ладоней. Физически не отвести. Будто весь я
теперь сконцентрирован в них.
Рёв потока клокочет, заглушая мысли.
Рёвом потока реву – всего не выреветь – я.
Джон просыпается с криком. Кровать влажная от пота. Джон трёт
глаза до тёмных пятен, пытается проморгаться, увидеть комнату. Но
перед глазами, невыводимая, стоит картина: истлевшие ладони –
пальцы отмёрзли и отвалились – и ниже, в расфокусе, пара зелёных
альпинистских ботинок.
Паника сковывает горло волнами неровного дыхания; душно, словно за ночь в комнате закончился воздух. Джон неуверенно встаёт с
кровати – тапки нащупать не получилось – и идёт по стенке к окну.
Распахивает его настежь, задевая стопку книг на подоконнике; книги с
грохотом валятся на пол. Голова кружится от свежего воздуха. Джон
возвращается к кровати и тянется за телефоном.
Уже одиннадцать. Сегодня у Джона редкий выходной, и он не
ставил будильник. Телефон лениво включается, открывая последнюю
страницу, которую Джон читал вчера. e Guardian: «Столпотворение
на Эвересте приводит к задержке альпинистов в «Зоне смерти». В
качестве иллюстрации – ужасающие фотографии человеческих
пробок на пути к вершине.
Ужасающая, потому что Джону приходилось быть там, и он знает, каково это – экономить кислород на каждом вдохе, находясь на высоте, где ты умираешь, даже когда не делаешь ничего.