– А почему ты выбрал такую работу? – cпросила Наташа, увлекая Пьера из церкви. Ей почудилось, что пионерское эхо волочится за ними следом, оно цепляется за ее голос, за ее подол и ее имя «На-та-шшшша», шипит, дергает за косу и дразнит ее: «На-та-шка-ка-ка-шка…»
– Мне не нада в эта жизнь… я не хочу собственный вертолет… свой дворец… я не работаю поэтому в корпорация… я не хочу много деньги. Мне нада много время, чтобы читать книги.
«Красиво, – подумала Наташа, – но не практично».
– У меня есть большой дом. Я там живу с мама, – напирал Пьер, не заметив перемены. Он семенил рядом, и его лысина подпрыгивала при ходьбе, едва доставая ей до уровня носа, – я имею хорошая машина, я могу брать отпуск два месяца каждый год и ехать за граница, например, учить русский в Россия. Я работаю 4 часа в день, но я имею много время, чтобы читать мои книги. Мне нравится скромная жизнь.
«Ясно даже и ежу, этот Петя был буржуй,» – вслед за Маршаком вступил Маяковский.
Пьер старался произвести впечатление, он активно занимал ее пространство и отчаянно пытался вырасти хотя бы на полголовы, но ему все не хватало роста.
И ей вдруг стало очевидно, что он недотягивал до нее, а ему очень хотелось, чтобы она заглядывалась на него, глядя снизу вверх, чтобы восхищалась им и уважала, а еще лучше, чтобы любила. Ей же стало противно от этого несоответствия.
Наташино любопытство сменилось раздражением, словно бы ее обсчитали на базаре. Наташа распрямила спину и стала выше Пьера почти на голову. Теперь она стояла посреди площади высокая, красивая, прямая и смотрела на него сверху вниз. Стэлла Натэлла.
– Для русских, Пьер, это роскошная жизнь, значит, очень богатая.
– Да, да… я знаю, – закивал головой Пьер, – Прошлый год я тут в Калининград жил с профессор география в университет. Она такая бедная! Очень бедная квартира, нет ремонт! Terrible! Я удивляю, почему профессор такая бедная! Так нельзя жить!
«Это уж точно. Нельзя. Расскажи это 147 миллионам россиян или сколько их там осталось после геноцида в 90х…»
Натэлла внутри Наташи заливалась истерическим смехом: шотландский библиотекарь, приустав от перебирания книжных карточек и составления каталогов, наконец, вырвался из библиотечных катакомб на волю в российские еб…ня. Ему надоели сельские пейзажи и рабочие лица. Он хочет интеллектуальных развлечений и, по-возможности, страстей.