– Не страннее, чем дружба между мной и Истоном.
– Нет, – он качает головой, – с Истоном вы были такими, какие есть. В этом всегда присутствовал смысл.
Мои ногти оставляют глубокие следы на деревянных досках, и я вдавливаю их еще сильнее.
– Пока не пропал.
– А, – он забирает у меня фляжку и отпивает, – так вот какой полет нас ждет.
Нас находит Такер и садится по другую сторону от меня. Впервые за долгое время я чувствую умиротворение. Оно слабое, но оно есть. Я передаю фляжку Такеру.
Он отпивает глоток и кривится.
– И сколько ему уже?
– Алкоголь не портится. – Диксон тянется через меня, чтобы отобрать спиртное у Такера.
– Вряд ли это правда, – говорит Такер и слегка откидывается, опершись на ладони.
Мы сидим в тишине. Я не хочу возвращаться в дом. Не хочу подниматься наверх. Не хочу ложиться спать.
Диксон первым нарушает молчание:
– Дилан Кимбл подал заявление на стажировку на нашем участке.
У меня вырывается стон.
– Тот самый Дилан Кимбл? – со смехом спрашивает Такер. – Он нас по-прежнему ненавидит?
Диксон фыркает.
– Меня он не ненавидит. Пришел и попросил у меня рекомендацию, явно намекая, что я должен ему услугу из-за инцидента.
– Инцидента, – смеется Такер, – он получил по заслугам.
Я влюбилась в Дилана, когда мне было четырнадцать лет. Это скорее была идея о парне, потому что мы с ним почти не разговаривали. Но он пригласил меня на вечеринку, а потом поцеловал там Райли Бейкер. Мне пришлось идти домой пешком. Одной.
У меня внутри все сжимается от чувства вины.
– Ему пришлось потратить остаток лета на перекрашивание дома.
– Мы не виноваты, что он не смыл яйца. – Диксон пожимает плечами.
Такер улыбается во весь рот.
– У них на деревьях наверняка еще где-то даже осталась туалетная бумага.
Диксон дает ему пять у меня над головой.
Теперь и я улыбаюсь, вспоминая ту жаркую летнюю ночь. Истона, вытирающего мои слезы и угрожающего убить Дилана. Такера, достающего яйца и туалетную бумагу. Диксона, обычно олицетворяющего голос разума, заводящего машину со словами:
– Тебе станет легче, если ты что-нибудь бросишь.
Я и правда почувствовала себя лучше, когда каждый дюйм двора Дилана покрылся яичным желтком и двухслойной туалетной бумагой. Но не потому, что паршивцу пришлось это убирать, а потому, что мальчики хотели меня защитить. Пусть и всего лишь от туповатого придурка. Они были на моей стороне, и это было так приятно.