Первое время она лежала на голом камне. Полуживая. Бредящая. Иногда опомнившись, она лезла в свою громадную сумку. Тяжело вытягивала трёхлитровую пластиковую бутыль. Дрожащей кистью выкручивала колпачок. Склоняла ёмкость. И в подставленный, захлёбывающийся, рот вливала воду.
В первую же ночь она поняла, что сильно мерзнет. Что смерть у самых продрогших костей. Подвывая, как битая собака, София начала извлекать вещи из рюкзака. Наугад. Не понимая, не узнавая предметов. Не соображая, зачем они ей и что она ищет? В глазах была тьма. Электросветильник остался позабыт. Пожитки лезли и лезли. Какие-то тряпки, какое-то барахло. Мягкое, шершавое, острое, тупое, холодное, металлическое, пластмассовое…
И внезапно она смекнула. Затерянный нейрон наконец ворвался в сеть. Цепь замкнулась. Ток ударил в виски. Сознание осветилось острой радостью.
«Я спасена! Мне только нужен спальный мешок! Розыском его я и занята!»
Она вспомнила, что он закреплен снаружи. К самому дну рюкзака.
Легким стуком по камню напомнил о себе фонарик. Ладони покалывало от удовольствия. Вера в жизнь вернулась. По щекам было тепло от слез. Женщина осторожно протянула руку вниз, к карману анорак. Маленький светильник хранился спереди в большом кармане-кенгуру. Анорак плотная и легкая куртка. От ветра и дождя хороша. Но холод сильнее её. Потому София передумала вынимать свой миниатюрный плоский «светильник». Замершие руки подрагивали и не чувствовали своей силы. Если выронить – всюду безжалостный камень. Предохраняющее стекло и лампочка расколются на мизерные кусочки. Она была убеждена в этом. Всё живое так хрупко. А он, фонарик, – чудный организм. Светлый, беззащитный. Он ей доверился. Им нельзя рисковать. Это всего лишь каприз. Каприз её изнеженности. Неприспособленности. Непрактичности. Бесконечно долго её существование было тепличным, безопасным, безответственным, не нуждающимся. Время правды и перемен нагрянуло. Врасплох, невзначай, вдруг! Ты и есть – тот! Спаситель!
«Я спаситель! Я спаситель! Я спаситель… спасительница… женщина… я…»
София плакала, шептала. Машинально отстегивала и расправляла спальный мешок. Забралась внутрь с обувью. Ощутила тепло. Ледяное напряжение оттаяло. Страх забылся. Ещё несколько сонных всхлипываний. И всесильная усталость одолела трепет отчаяния. Она уснула. Бездонно, несчастно, как убитая.