Грех Магдалины - страница 12

Шрифт
Интервал


Ослабевшей руки Алисы коснулась чья-то горячая ладонь.

– Давай, девочка, соберись, ты справишься. Все мы через это проходим!

Голос Татьяны Олеговны доносился до нее сквозь собственное гулкое сердцебиение. Как долго женщина рядом с ней, Алиса не могла вспомнить, быть может с самого начала (осталась после ночного дежурства, ведь была не ее смена), возможно, только приехала (ее вызвали на трудные роды). Шел двадцатый час этой пытки.

– Над роженицей солнце не должно всходить дважды! – обреченно прошептала акушерка. Но для Алисы ее слова прозвучали как последний вздох надежды. Она уже слышала эту фразу однажды от Марка. В сознание, минуя сердце, тайно прокралась мысль, что судьба не допустит на свет появления этого ребенка.

– Давай, тужься! Тужься! – кричала рядом с Алисой пожилая коренастая акушерка, и от ее крика становилось легче. Ведь одной кричать стыдно. – Помоги своему ребенку появиться на свет. Он хочет увидеть маму.

«Не хочет! – хотела выкрикнуть Алиса, но на это не было сил. – Я предала его, предала с самого начала, когда хотела избавиться от беременности. Он не мог не чувствовать этого!».

Алиса закрыла глаза. Силы покинули её окончательно. Тело начало слабеть, проваливаться в вязкую вату небытия.

– Ты нужен мне! – одними губами прошептала она, пытаясь ухватиться руками за воздух.

Вспышка белого света ослепила её полуприкрытые веки. Невидимый ангел распростер над ней свои крылья.

– Ты сильнее, чем можешь себе представить, фейгеле. Я с тобой! – услышала она где-то совсем рядом.

Алиса вцепилась мокрыми ладонями в ручки акушерского стола и, стиснув зубы до скрежета, напряглась, отдавая последние силы. Секунда, другая, третья и тишину разрезал громкий плач ребёнка.

– А теперь уходи, – прошептала она и закрыла глаза.

Она открыла их снова, только когда почувствовала прикосновение теплого, мокрого тела к своей груди. Мальчик недовольно сопел и причмокивал. Его маленькое сердечко билось ровно. Уже тогда Алиса поняла, что не она будет его опорой, а он – ее осью для вращения земли. Всю жизнь она будет просить у него прощения за то, что он – лучший сын, чем она мать. Теперь их двое против всего мира.


А мир и не думал сдаваться. Порою кажется, что жизнь – это испытание на прочность и чем лучше ты проходишь эти испытания (не ноешь, не опускаешь руки, не ищешь виноватых), тем больше их ждет тебя впереди. Это своеобразное поощрение. Как в спортивной школе: лучшим ученикам дается больше заданий и становятся они только сложнее. А все для того, чтобы повысить их профессиональный уровень, закалить. И ты закаляешься до стальных мускулов, до железной хватки, до вечно холодного разума и ровно бьющегося сердца. Тебе ни к чему сантименты и вера в чудо. Ты веришь только в себя.