– Ставлю на то, что шлем карфагенский, – сказала Хлои, приподняв голову к нему и вильнув волосами.
– Я уверен, что он римский, – заключил Ричи, опустив подбородок, смотря ей прямо в глаза. Они стояли близко, упорно смотря друг другу в глаза, не сводя взгляд и не переводя дух, дыхание ровное, немного учащенное, но размеренное, их лица находились в каких-то десятках сантиметров одно напротив другого.
– Карфагенский, – она приблизилась к его лицу ещё ближе.
– Римский, – он сделал то же самое. Он мог чувствовать горячее дуновение её вдохов и выдохов на своем лице.
– Карфа… – их губы соприкоснулись. Он поцеловал её, и обжигающие губы своим прикосновением создали вычурный фейерверк, перемешивая разноцветные лучики эмоций, окатывая и накрывая всё его естество, будоража волосы и пуская мурашки по всему телу, словно под его кожей пустили шаровую молнию, которая постепенно прошла от кончиков пальцев ног до линии подбородка и до макушки головы, создавая дрожащие игривые пупырышки. Он чувствовал, как все его внутренности клокотали, бились о внутренние стенки его тела, перемешиваясь и возвращаясь в естественные пазы, а сердце стучало молотом, било так, словно его целью является не перекачивание крови через кровеносную систему, а пробить грудную клетку, атакуя жесткими ударами, с каждой секундой сокращая промежутки между толчками, тук, тук-тук, тук-тук, – так стучит начисто потерявший чувство стыда и скромности взыскатель, барабаня в хлипкую дверь бедняков, прячущихся по углам холопской квартирки и молящихся о том, как бы не попасть в кабалу к этому пугающему человеку, – с таким озверением и жестокостью сердце его совершало выпады к груди. Она оплетала его шею своими руками когда их губы разъединились, а ладони его были приложены к её горящим щекам, ещё недавно совсем бледным, теперь же на них выступал розоватый румянец, пышущий жизнью и здоровьем, придавая всему лику другой образ. Они молчали, за них говорили легко лавирующие лучистые лица, которые сейчас являлись яркими маяками, магическим образом испуская свет на лениво передвигающиеся тени деревьев. Призрачная медовая сладость осталась на кончиках его розовых губ, очерчивая их тонкую форму, а запах лилий витал в воздухе, возбуждая самые искренние чувства, наполняя легкие свежим ароматом и пробуждая милосердие, раскрывающееся девственным бутоном, облекая сознание в прозрачный халат из кристально чистых утренних росинок. Они долго стояли на месте, возле римско-карфагенского шлема, делясь друг с другом краткими фразами, казавшимися мало осмысленными с первого взгляда, но таящими под собой одну единственную суть и одно лишь слово – «Люблю».