“Бред, – ошалело сказал Горбунов, ознакомившись с инструкцией, – бред или развод! Нет, развод! Веселый такой развод за двадцать восемь рублей”, – и он ухмыляясь, еще на раз прочитал руководство. Документ утверждал, что для устойчивого роста зубов необходимо раздеться догола и, дождавшись десяти часов вечера, три раза прополоскать эликсиром рот. Раздеваться ему уже не требовалась и он, широко улыбаясь во все три зуба, направился в ванную за шваброй, однако, проходя мимо зеркала, сморщился, попробовал втянуть живот, передумал и вернулся к телевизору.
Темнело. Потянуло северным ветром. Горбунов открыл ноутбук, сосредоточился, но работать не хотелось и он отворил окно, пуская прохладу в дом. Качнулись шторы и как то совсем неожиданно маленькая стрелка настойчиво указала на десять часов, а большая тенью пересекла зенит циферблата и заскользила вниз. “Глупости какие”, – пробормотал он, но достал флакон с эликсиром, крутанул крышку и вылил в чашку содержимое. Запахло дымом. Он наклонил чашку коснувшись языком темной ароматной жидкости. “Полынь, точно полынь” – рассмеялся он и гулко, как детстве, прополоскал рот и горло. А потом позвонила Ленка и радостно сообщила, что она гуляла во дворе и оставила телефон дома, а потом у него кончилась зарядка, а потом она его зарядила, и вот наконец звонит ему. Прозвучало все не очень складно, но он был рад что она позвонила, что с ней все в порядке, они еще немного поболтали, но разговор свернулся сам собой, и он пожелал ей доброго сна. Причин для тревоги не осталось, за открытым окном шевелили теплыми листьями тополя, пахло грозой и Горбунов уснул и завтрашний день сумрачным рассветом медленно вошел в его в комнату.
Ранним воскресным утром, когда тени домов еще дремали на прохладном ночном асфальте, а солнце было таким маленьким, что даже на цыпочках не могло приподняться над крышами хрущевок, Горбунов мрачно сидел у зеркала и терпеливо пытался спрятать клык под нижней губой. “Шила в мешке не утаишь, – спустя час разочарованно вздохнул он, – придется и на работе ходить в маске”. Ему, скептику, отвергающему любую мистику, пришлось признать, что метаморфоза произошедшая с ним не имела разумного обоснования. Впрочем утреннее событие не должно помешать неумолимой логике его умозаключений. Перво-наперво возникала необходимость определения своей возможной принадлежности к племени вампиров. Однако, гугл идентифицировал вампиров как существ враждебной сумеречной Европы, а исконно нашим, родным кровопийцей, увы, был ущербный упырь. Горбунов считал себя патриотом, но упырем быть не хотел, тем более, что рубиновая капелька крови с проколотого скарификатором безымянного пальца, которую он осторожно слизнул, не вызвала обильного слюноотделения, а солнечные лучи зрелого дневного светила, перевалив через крышу соседнего дома, не повредив кожи коснулись его щеки. “Не упырь, – облегченно вздохнул он, – даже без петуха не упырь. Но кто я?» Следующая мысль осознавалась весьма логичной, хотя и немного грустной. “Я – это я, и никаких изменений со мной не произошло, а всему виной магический эликсир, а может даже и не магический вовсе, а военная разработка, и сейчас, в том числе и над ним, проводятся тайные исследования на людях ”. Горбунов не принадлежал к конспирологам, но вспомнил подозрительный интерьер помещения, скрюченного седого провизора с капелькой крови на отвороте халата и Жозефину в белой накидке на голое тело. “Маскировка, сто пудов маскировка”, – предположил он, потому как конспирологическое объяснение трансформации давало возможность держаться на поверхности сознания. “Но почему клык, и почему один” – и разум его вновь погрузился в кровавую пучину вторжения армии боевых вампиров в беззащитный ночной город. Горбунов окончательно запутался, мысли его смешались, и он подошел к распахнутому окну.