Остап позвонил в дверь чуть позже назначенного времени. В какой-то момент в мою голову закралась мысль – он не придет. Однако сердцем – или чем-то еще – я чуяла, что не прийти он просто не может. Открыв дверь, я наткнулась на его ботинки и только потом поднялась к лицу. Около трех минут мы бессловесно рассматривали друг друга, словно то было обговорено нами заранее. Складывая его образ у себя в голове, я даже и подумать не могла, что у того могли быть длинные волосы. Они не были коричневыми. Я была уверена – будь солнце где-то поблизости, они бы отливали чем-то оранжевым. В его глазах было не разобраться – то ли серые, то ли голубые, то ли вообще никакие, как если бы в них не было никакого пигмента. Его глаза были визуально опущены вниз слезной морщиной. Так бывает, если слишком много плакать – тогда это перерастает в своего рода привычку и глаза сами принимают несвойственную им форму. Спустя пару минут Остап криво усмехнулся, сдерживая улыбку во весь рот. Не улыбнуться в ответ было для меня пыткой.
– Выглядишь паршиво.
– Ты тоже.
Я отошла от двери и прошла чуть дальше. Остап последовал за мной и разулся, одним ловким движением наступив на задники ботинок. Грязно-желтую ветровку я повесила рядом с ее плащом, и эта картина, в которой соединилось два ее прошлых, а для меня – одно прошлое, будущее, настоящее и одно прошлое в настоящем, – поразила меня до оцепенения. Это ощущалось как фото живого человека рядом с покойником, только что из этого принадлежало мертвецу, а что – живому человеку, разобрать было не под силу – куртка или все-таки плащ? А он, кажется, тоже немного растерялся и смотрел на свою куртку и голубой плащ, который она никогда на себя не напяливала, с какой-то грустной потерянностью. Я поняла – он увидел картинку из прошлого, которую кто-то давно вырезал из его альбома воспоминаний. Наверное, Остап по этой картинке очень скучал, но уже и не надеялся увидеть ее воочию как-нибудь еще разок. Эти разы кто-то вырезал вместе с картинкой – увы, все купоны были потрачены. Я отмерла и прошла на кухню, волоча на плечах тут же опустевшую голову. Удивительно – столько всего надумать и растерять при первой возможности. Спустя какое-то время он меня догнал. Тогда я и рассмотрела его получше. Одет он был без лишнего лоска: простая футболка, цвет которой было довольно сложно определить, поверх нее мятая клетчатая рубашка, внизу – джинсы странного кроя, чем-то напоминающие карго.