– Сама маюсь.
– Пьёт?
– Ага, тараканы уже сбежали, не долго осталось.
Родителей своих Любка не помнила и не знала где они есть. Жила с бабкой, которая всякий раз, как напьётся выдавала новую версию гибели Любкиных предков.
Бабка была запойная. Запои случались раз в месяц, в день выдачи пенсии. И длились всегда недели три.
Первая неделя- неделя «изобилия». В доме появлялась еда и даже карамельки. Бабка выставляла на стол бутылку «беленькой» и смаковала её по рюмашке.
Следующая стадия – когда в грязном стакане плескалась спиртосодержащая жидкость непонятного происхождения и черствый хлеб.
Последняя это, когда «тараканы убежали», жрать нечего, как не ищи, а бабка у рюмочной стоит с протянутой рукой.
Дня через три мучительного похмелья, неделя трезвой жизни. Бабка достанет заначку, купит хлеба, макарон…
До пенсии протянут. Что удивительно, заначка никогда не пропивалась. Бабка называла её «стратегический запас».
И как девчонки не пытались найти этот запас, когда совсем животы от голода подводило, им это ни разу не удалось.
Пила бабка тихо, без пьяных оргий и драк, долгов не имела. Платежи вносила ежемесячно. Получит пенсию, оплатит счета, а потом уж за «беленькой». Поэтому среди жильцов считалась почти положительной, её даже жалели. Одна девку поднимает, легко ли в её-то возрасте!
– Может бутылки поищем? – предложила Оленька.
– Клавка объявилась, не даст.
Клавка, местная бомжиха, была малость не в себе. Даже местная шпана её побаивалась. Бутылочный бизнес она считала своим. Увидит, как они бутылки собирают, загрызёт.
– Я уж думала она совсем сгинула, – вздохнула Оленька.
– Многие так думали. Савелич, уж себя королём здесь объявил.
– Может, к рынку двинем?
– Пойдём, только Бобика свистнуть надо. А то опять нам беспризорники наваляют. Мы же для них привилегированное сословие.
– Ты это сейчас обматерила нас что ли? – усмехнулась Оленька.
– Это бабка моя, про соседей сверху, так говорит.
По дороге к рынку, девчонки свернули к мусорным бакам. Там постоянно бегала свора собак. Одну из них они и прикормили прошлым летом. Теперь не страшно было промышлять в других районах.
У рынка попрошайничали до обеда.
– Тётенька, дайте денежку на хлебушек…
– Пошла вон, побирушка.
– Корова жирная, – сплёвывала Любка.
– Дяденька, кушать хочется, дайте рублик…
Мужик сунул Оленьке монетку. Она глянула и впрямь рубль.