Сомову в этом плане было легче: под рукой всегда были художественные книги, в том числе и по философии, которые он перечитывал по нескольку раз, и, конечно же, книга Булгакова «Мастер и Маргарита». Та самая, которую дал ему в своё время почитать Юра Астапенко, погибший во время аварии на станции. И хотя прошло много времени, книга прижилась, став не только дорогой памятью о коллеге, но и новым членом его семьи. И это не просто слова: за прошедшие два года Егор очень часто возвращался к ней, находя для себя каждый раз что-то новое, увлекательное.
В эти ночные часы Наталья и Лиза уже спали. С момента пребывания в Красноярске-26, Лиза чувствовала себя значительно лучше, и это радовало родителей. Но занятия в школе, к сожалению, сказывались на её здоровье: часто уставала, и эта усталость (как говорили врачи) провоцировала разного рода недомогания, выявить которые было слишком сложно. С этим фактом, конечно, мириться совсем не хотелось, поэтому постоянно искали разного рода компромиссы. Какого-то особого графика для её режима не было, а вот спать укладывали пораньше, зная, что сон лечит, причём, как хороший доктор, восстанавливая жизненные и биологические ресурсы. Наталья как педагог прекрасно знала многие тонкости этого непростого дела, как и то, что ребёнок в состоянии бодрости тонко реагирует на все происходящие процессы; особенно в этом плане подвержена нагрузке центральная нервная система, которая постоянно находится в состоянии деятельности. Поэтому, естественно, к вечеру ребёнок не только был возбуждён, но и подвержен отрицательной энергии. Сон в этом случае не только благоприятствовал Лизе, но и помогал восстановлению жизненных ресурсов. Надо сказать, что в этом отношении Егор и Наталья были не только требовательны к дочери, чтобы соблюдать тот или иной режим, но и строги, в первую очередь к себе, чтобы не уходить от намеченных целей, направленных на выздоровление Лизы. И результат их радовал.
Временами, не спеша перелистывая страницы журнала «Огонёк», Егор отвлекался от чтения и о чём-то размышлял. Думал ли он о работе, семье, стране или о чём-то другом – неизвестно. Но в этих думах что-то волновало его, что-то беспокоило. Взгляд то останавливался, то с новой силой устремлялся в текст, находя в строках то, что могло бы его заинтересовать. Подобно разговорному языку, читая, Сомов чувственно проникал в окружающую действительность. Чувствовалось, что иногда его сердце просто выпрыгивало из груди – настолько, видимо, поражали его новые набирающие силу ветры перемен. Это касалось всех сфер общественной жизни: политики, науки, культуры и так далее, где наиболее смелые представители этих направлений начали быстро нащупывать «границы дозволенного». Из всего того, что было прочитано только за последние два-три месяца, он узнал о том, что не могло присниться и во сне, о чём и не подозревал. И всё потому, что с самого детства вбивали в мозги людям уверенность в великом могуществе Советского государства, а оказывается, только сейчас, благодаря перестройке и гласности, он узнал о том, что это пустые и насквозь лживые слова. Сеять мифы, как оказалось, значительно легче и проще, чем что-то делать для народа. И, что самое страшное, со всем этим предстояло жить.