В «Огоньке» его заинтересовало интервью с академиком Татьяной Ивановной Заславской «Народ безмолвствует».
«Какое общество – такая и наука, – читал он. – В 50-60-х годах чиновники установили, какой должна быть та или иная наука. Решение выйти за пределы этого круга решительно пресекалось. Идеологи преследовали “еретиков”, требовали, чтобы те отреклись от своей научной веры. Те, кто не отрекался, погибали».
«Да, как всё же мы мало знаем, – закрывая и откладывая в сторону журнал, подумал он, – а ведь всё могло быть иначе».
Приподнявшись со стула и подойдя к окну, он был вновь увлечён воспоминаниями: точно так же он стоял в своей квартире у окна, но только в Припяти, в ночь с 26 на 27 апреля 1986 года. Глядя вдаль, он вновь вспомнил катастрофу на Чернобыльской АЭС и всё то, что было связано с этим событием.
«Нужно быть большим изобретателем от литературы или фантастом, – подумал он в этот момент, – чтобы придумать такой “сценарий”. Или на худой конец нужно обладать каким-то нечеловеческим прозрением, чтобы набраться смелости высказать эту мысль кому бы то ни было, так как в её очевидность вряд ли кто-то бы поверил, слишком жестокой и бесчеловечной она была. Но это было. И всё благодаря той системе, той закрытости и консерватизму чиновников и учёных, которые не желали, да и не желают по-новому жить и мыслить. А что может быть опаснее этой тенденции? Вот и не прислушайся к словам Горбачёва! Об этом, кстати, Горбачёв говорил и в Красноярске, будучи с визитом 12 сентября. “Перестройка нужна, – вспомнил он слова генсека, – но, к сожалению, начальство плохо перестраивается, и всё остаётся по-прежнему. Куда ни глянь – всюду перекосы”».
Все эти запутанные мысли всё сильнее и сильнее входили в жизнь Сомова, а понять и принять их было для него очень непросто.
Постояв несколько минут у окна, он вновь сел за стол и, закрыв глаза, сосредоточился на каких-то своих, понятных только ему мыслях. Затем протянул руку и взял со стола небольшую папку, где лежали вырезки из газет и журналов (не часто, но иногда Егор вырезал интересные, как ему казалось, газетные и журнальные статьи). Немного полистав это богатство, он непроизвольно, можно сказать случайно кинул беглый взгляд на вырезку из газеты «Советская Россия» от 13 марта 1988 года, где была напечатана статья преподавателя Ленинградского технологического института имени Ленсовета Нины Андреевой. Статья называлась «Не могу поступаться принципами». К этой статье скрепкой была прикреплена вырезка из газеты «Правда» от 5 апреля 1988 года, в которой была напечатана статья главного вдохновителя и идеолога перестройки А. Н. Яковлева «Принципы перестройки: революционность мышления и действий», рождённая автором как ответ Нине Андреевой на её перестроечные взгляды. Егор часто перечитывал, сравнивал эти две статьи, чтобы глубже в них разобраться, анализируя разные точки зрения на происходящие процессы. Проще говоря, они были противоположными полюсами: Андреева (химик по образованию) говорит об осторожности и неспешности этого процесса, о том, чтобы не смешать с грязью наше прошлое и настоящее, а Яковлев настаивает на большей решимости, на большей революционности перестройки, где должно быть больше гласности, больше демократии, больше социализма, где не должно быть запретных тем. «Все издательства, – вспомнил Егор слова Яковлева, – должны сами осознавать ответственность, что публиковать, что обнародовать, а что нет». Все эти расхождения не укладывались в его голове: «Вроде делаем общее дело, – думал он, – а подходим к этому почему-то с разных позиций». Не знаю, что его заинтересовало на этот раз, но он вновь погрузился в эти статьи, пытаясь, видимо, всё глубже и глубже разобраться в этих перестроечных процессах.